Франческа склонила голову набок, изучая его лицо.
– Ты невыносимый, ужасный человек, – вымолвила Франческа. – Ты вознамерился очаровать меня даже тогда, когда мне с таким трудом удалось проснуться. Более того, мне стоит немалых усилий держать глаза открытыми. Чудовищная рань! Нельзя вставать в такое время и еще что-то делать!
– Что ж, в таком случае мы можем вернуться в постель, – с готовностью предложил Джеймс.
– И не мечтай, – сказала Франческа. – Ты же захочешь большего, простого обольщения тебе будет мало. – Вырвав у него руки, она отошла в сторону. Лишь сейчас, наблюдая за ней, Джеймс наконец-то заметил, что гостиная как-то странно изменилась.
В углу комнаты, на противоположной от окон стене, стояла высокая лестница. Кордер не сразу обратил на нее внимание, потому что его глаза искали лишь Франческу.
Зато теперь Джеймс увидел, как Франческа взяла какой-то узкий предмет с небольшого столика, стоявшего около лестницы. Он быстро приблизился к ней и с удивлением уставился на этот предмет в ее руке.
– Нож для бумаги? – недоуменно спросил он.
– Совершенно верно, ты не ошибся, – кивнула она.
Джеймс посмотрел сначала на нож, затем на лестницу, а после этого – на потолок, инкрустированный купидончиками-putti. Через мгновение его взгляд встретился с удивленным взором ее зеленых глаз.
– Я же искал там, – проговорил он. – И сразу решил, что бумаги спрятаны где-то у детей. Здесь так много лепных фигур – не только в этой комнате, но и повсюду в доме. Я также подумал, что ты могла спрятать письма где-нибудь между ног одной из тех упитанных леди, что держат по углам лепные портьеры. Мне казалось, что такого рода шутка была бы вполне в твоем духе. Но мне не удалось обнаружить бумаги ни там, ни где-либо еще.
– Знаю, – сказала Франческа. – Я сразу поняла, что ты будешь их искать. Но была уверена в том, что тебе их не найти. Следует, однако, признать, что ты был не так уж далек от истины. Подержи-ка лестницу.
– Подержать лестницу? – изумился Кордер. – Да ты с ума сошла? Ты не полезешь наверх!
– Я не собираюсь прыгать с лестницы, – вымолвила Франческа. – Хотя, конечно, повеселиться бы неплохо – например, упасть с нее и разбить твою твердую голову, хотя, подозреваю, она слишком крепка, чтобы разбиться. Так ты подержишь мне лестницу?
– А кто раньше держал ее для тебя?
– Никто, – пожала она плечами. – Меньше всего мне были нужны свидетели. Я сделала все однажды ночью, когда почти все слуги отправились на какой-то праздник. Я пододвинула к лестнице один из этих тяжеленных столов. Собственно, я и сегодня могла поступить так же, но мне пришло в голову, что тебе захочется заглянуть мне под юбку.
Потолок в гостиной был высоким, лестница – пугающе большой. Но Франческа ужасно упряма, а он как-никак мужчина.
– Что ж, если так смотреть на вещи… – пробормотал Кордер.
Джеймсу стоило немалых усилий сдержать себя и не поцеловать ее стройные лодыжки, когда они оказались на уровне его глаз. Его восхищенный взгляд скользнул по ее икрам – насколько позволял подол ее платья и нижние юбки, соблазнительно колыхавшиеся вокруг ног Франчески.
Впрочем, скоро ему пришлось оторваться от созерцания ее прелестей, потому что Франческа взялась за дело. Джеймс видел, как она вставила лезвие ножа в один из швов на лепнине. Джеймс сумел по достоинству оценить некоторые ее качества – чувство юмора, например. Она не стала прятать сверток между ног пышнотелой леди в углу комнаты. Нет, он был совсем рядом, там, где ножки и попка маленького мальчика выглядывали из-за лепной драпировки.
Когда на Джеймса полетели куски гипса, он спросил себя, почему ему в голову не пришло, что сверток можно с успехом засунуть в одну из полостей лепнины, а сверху замазать его гипсом. Слой штукатурки пришлось наложить совсем тонкий, к тому же это не требовало какого-то особого умения. Пожалуй, только художник, работавший над лепниной, заметил бы какие-то перемены. Но даже опытный взгляд Джеймса ничего не приметил. Сверток казался просто одной из складок драпировки, а ведь он-то искал письма, бумаги.
– Не бойся, они не испорчены, – сказала Франческа, осторожно продолжая отколупывать лепнину. – Я обо всем подумала – завернула письма в промасленную бумагу, чтобы влага из гипса не просочилась на документы, а потом еще обмотала их куском грубой ткани, чтобы гипс получше приклеился к свертку. В результате сверток стал более округлым, так что вполне мог на вид сойти за складку драпировки.
– Я где-то читал, что венецианские куртизанки очень хорошо образованы и обладают массой всевозможных талантов, – заметил Джеймс. – Но мне не доводилось слышать, что они занимаются лепниной.
– Кстати, в Англии многие женщины увлекаются этим. Нас еще в школе учили работать с гипсом. Художественная лепнина. Мы делали ракушки и приклеивали их на стены в игровых комнатах, украшали ими рукотворные пещерки и гроты.
С потолка упало вниз еще несколько кусков гипса. Пошарив за попкой лепного мальчугана, Франческа вытащила оттуда плотный округлый сверток и быстро спустилась вниз. Ее глаза заблестели, лицо раскраснелось.
Джеймс отошел в сторону, когда Франческа оказалась на нижней ступеньке.
Она отложила нож в сторону.
– Ну вот, – сказала Франческа, протягивая ему сверток, с которого на пол ссыпались кусочки лепнины. Джеймс взял сверток в руки.
Некоторое время он молча смотрел на него. Наконец-то! После столь долгих поисков и стольких неприятностей письма у него в руках. Если бы ему вновь пришлось искать их, он опять ничего не нашел бы.
Кордер поднял глаза на потолок, на маленькую попку и ножки купидона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97