По количеству оргазмов, которые получаете от него? По твердости его мужской плоти? По длине? По способности изливать семя?Только сейчас Меган осознала, что араб тоже боится.Но чего?!— Если я осуждаю мужчину за его бесплодное семя, в таком случае следует также осудить себя за невозможность выносить и взрастить семя любого мужчины, — внезапно выпалила она и дрожащим голосом продолжила:— Видите ли… когда мужчина и женщина сливаются в единое целое, тогда близость, которую они разделяют… мне кажется одним из чудес света.Из камина поднялся столб искр, выхватив в темноте щеку, нос, подбородок. И все тут же потонуло во мраке.— Ты любила мужчину, — бесстрастно заключил он. Тиски, сжимавшие горло Меган, переместились на грудь.— Да.— И все же стала продажной тварью.Ей следовало ожидать упреков… однако они все же явились полнейшей неожиданностью. Жаркий гнев взорвался в груди, вытесняя остальные эмоции.— Считаете женщину шлюхой лишь за то, что и у нее есть физические потребности? — взорвалась она, забывая, что пришла к нему под личиной проститутки. Забывая, что явилась только от одиночества, а не для того, чтобы рассуждать о морали. — Не думаете, что женщина по природе своей находит утешение в объятиях мужчины?— Не знаю.Его жестокая честность мгновенно рассеяла ее злость. Его дыхание овевало ее обнаженную грудь.— Не знаю, в чем природа женщины и мужчины. Знаю только, чего я хочу.— Но вы, разумеется, пожелаете и сами испытать… то, что называют экстазом, — поспешно вставила Меган. — Неужели вам не понравятся женские ласки? — Женские ласки мне ни к чему.— Нам всем необходимы нежные касания, — возразила она.В этом нет ни малейшего сомнения: как мужчинам, так и женщинам нужна интимность прикосновений, тепло объятий.— Поверь, есть вещи куда хуже, чем физическая неудовлетворенность, — выговорил он наконец, словно недовольный ее упрямством.— Какие именно? — поинтересовалась она. Что может быть хуже одинокой постели?— Страшнее всего осознавать, что не способен получить это так называемое блаженство, — проскрипел он. — Это куда неприятнее, чем страдать от неутоленного желания.— Но разрядку всегда можно…Она осеклась, не договорив, сердце ее ушло в пятки. Опять она чуть не проговорилась! Англичанин не интересуется той частью женского тела, о которой не принято говорить в обществе. Англичанка ни за что не признает, что обладает местечком, позволяющим ей достичь экстаза.— Так вы ублажаете себя, мадам? — пренебрежительно спросил он. Еще одно грубое напоминание о том, что перед ней не уроженец ее страны, как бы чисто он ни говорил на их языке.— Да.Щеки и уши Меган мгновенно запылали, жар пополз ниже, по горлу, к груди и животу. Она гордо выпрямилась, отказываясь лгать.— А мужчины… разве они… не ублажают себя?В звенящей тишине слышно было только их дыхание и отдаленный плеск океанских волн, дразнящий, обещающий, удаляющийся и никогда не кончающийся.— Существует огромная разница между рукой мужчины и женским телом, — сухо заметил он.— И все же? — настаивала она.— Со мной бывало и такое.Он сконфужен, она явно чувствует идущий от него жар, от которого горят груди и пальцы, слышит это в его голосе. Но, подобно ей, он отказывается лгать.— Что надеетесь вы получить от нашей встречи, Мохаммед?Как легко соскользнуло с губ его имя! И как неуклюже должно было звучать это арабское имя, произнесенное англичанкой! И как неловко и странно должен был звучать весь этот разговор араба с англичанкой, обсуждавших то, о чем ни один мужчина не смел сказать женщине вслух, то, о чем этот человек не посмел бы сказать ни одной другой женщине — не важно, англичанке или уроженке Азии.Но почему?— Я уже объяснил, чего хочу.— Нет, просто сказали, чего добиваетесь, вернее, что хотите знать, — возразила она, черпая храбрость в безликости ночи, — а ваши желания здесь ни при чем.Несколько долгих мгновений ей казалось, что он не ответит.— Желаю понять, способен ли я подарить женщине наслаждение. Хочу познать то, что доступно другим мужчинам.Меган, потрясенная, пошатнулась.— Хочу убедиться, что ничем не отличаюсь от других мужчин. Глава 2 Из-под ног Меган ушла земля, невидимая рука стиснула горло, не давая дышать. Что могло причинить несчастному такие муки? Она чувствовала, остро ощущала страдание, терзавшее араба.Меган слышала, что мужчины, когда-то переболевшие свинкой, иногда становятся бесплодными.Неужели и он оказался в их числе? Она прерывисто вздохнула, чтобы успокоиться.— Вряд ли какой-либо женщине стоит демонстрировать это вам, сэр. Все понятно и без слов.— В таком случае не демонстрируйте это, мадам, — грубо бросил он. — Лучше докажите.Темнота сомкнулась вокруг них. Сжала расстояние между его ртом и ее болезненно набухшими сосками. Сердце Меган пропустило удар, заколотилось, пытаясь вырваться из груди. В этом мужчине кроется склонность к насилию, рожденная потребностями, одиночеством, страхом.Будь она мудрее, сбежала бы из комнаты в чем мать родила. Будь она мудрее, вообще не оказалась бы в. этой комнате.Она думала о прошлом и пустой постели, в которой теперь спала. Она думала о будущем и пустой постели, ожидавшей ее. Она думала об этом арабе, спящем в пустой постели целых пятьдесят три года.— Я только однажды попросила мужчину коснуться меня, — выпалила она.— И он коснулся?Ей хотелось солгать, но она поняла, что не сумеет.— Нет, — призналась Меган.— Это тот, кого ты любила?Она сжалась под натиском нежеланных воспоминаний.— Да.— Он отказывался испытать ту близость, о которой ты упомянула?К горлу Меган подступили непрошеные слезы.— Верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24