После того как Дженна ушла, Мактавиш закрыл дверь на засов.
— Когда прибудет новый священник, ты будешь сопровождать его к Кэмпбеллам и заодно отвезешь Дженну к хозяйке.
Брайан удивленно взглянул на него.
— Что заставило тебя передумать, милорд?
Энгус помрачнел.
— До меня дошли слухи, что на границе в последнее время случались столкновения. Я не знаю, кто в них повинен — люди с равнины, английские дезертиры или английская армия. Король Эдгар приказал всем кланам выступать. Я могу оставить часть людей защищать свои владения, но Кэмпбелл — как военачальник — не может. В хаосе войны страдают беззащитные. Я хочу, чтобы рядом с Бриттани была женщина, которая сможет утешить ее, и мужчина, который сможет ее защитить.
Брайан двинулся к двери.
— Значит, тебя все-таки волнует ее судьба.
— Она Мактавиш, и она моя дочь. Конечно, я беспокоюсь о ней, и гораздо больше, чем мне позволено как вождю. — Он подошел к окну, посмотрел вниз. — Кэмпбелл не сочтет мои действия оскорблением. Только от этой опасности я имею право ее защитить, от остальных — нет.
— Я буду оберегать ее, милорд.
Глаза Мактавиша потеплели, он улыбнулся:
— Я знаю, Брайан.
Молодой человек, казалось, собирался что-то сказать, но в последний момент передумал и, поклонившись лэрду, быстро вышел из комнаты.
Дверь закрылась, лэрд остался один. Он повернулся спиной к окну.
— Я сделаю все, что в моих силах, Элизабет, но защитить нашу дочь будет нелегко.
Энгус Мактавиш тяжело вздохнул. Если бы он снова стоял перед выбором, он снова отослал бы свое дитя. Он должен был расплачиваться за то, что по воле господа стал вождем. Печаль, которую он носил в сердце, была подобна незаживающей ране, и боль от этой раны постоянно напоминала о том, что ему хотелось бы забыть.
— Я должен назвать своего преемника, Элизабет, — проговорил лэрд. — Скоро уже я соединюсь с тобой на небесах, и мне надо успеть сделать выбор. Я слишком давно живу на свете, чтобы не предвидеть, что этот выбор будет потрясением для многих моих людей.
Бриттани с нарастающей тревогой наблюдала за приготовлениями. Все мужчины и мальчики старше двенадцати лет готовились к предстоящему походу.
Она встряхнула головой, как бы отгоняя непрошеные мысли, и отвернулась от окна.
— Это всегда так бывает?
Дженнифер протащила нитку сквозь ткань до конца и, делая следующий стежок, невозмутимо ответила:
— Не беспокойся. Подойди ко мне, я покажу тебе, как это делается.
Бриттани хмуро взглянула на полотно, мотки разноцветных ниток, подушечку с иголками. Недавно она попросила Дженнифер обучить ее рукоделию и другим дамским занятиям.
— Не понимаю, как ты можешь шить, когда надвигается война.
Леди Дженнифер хмыкнула:
— Конечно, это не так интересно, как напяливать на себя доспехи и скакать на коне, зато успокаивает и помогает не думать о том, что ты изменить не в силах.
— Вся трудность в том, Дженнифер, что я привыкла быть впереди, а не отсиживаться за чужими спинами.
Дженнифер похлопала по сиденью стула, стоявшего рядом с ней.
— Это было раньше. Придется тебе отказаться от своих привычек. Алек ничего подобного не позволит.
При упоминании об Алеке Бриттани поморщилась, потом неохотно села на стул. Она честно старалась приспособиться к мужу, его дому, новому укладу жизни, но это было очень трудно.
— Только до тех пор, пока он меня не отошлет, — упрямо сказала Бриттани, потом со вздохом взяла в руки шитье. — Скажи мне, Дженнифер, ты всегда так хладнокровно принимаешь все, что с тобой происходит?
Губы Дженнифер изогнулись в улыбке.
— Ты думаешь, что я такая спокойная?
— Конечно. Как это тебе удается?
В это мгновение в глазах Дженнифер мелькнуло странное выражение, и у Бриттани возникло ощущение, что за внешней безмятежностью ее собеседницы что-то скрывается.
— Я научилась, Бриттани. — Дженнифер сжала губы так, что они превратились в тонкую полоску. — После замужества мне пришлось научиться скрывать свои чувства.
Перемена, произошедшая в облике Дженнифер, была так разительна, что Бриттани показалось, будто она разговаривает с другой, незнакомой женщиной.
— Что же случилось? — спросила она.
На губах Дженнифер появилась улыбка, а лицо приняло прежнее безмятежное выражение.
— Я никогда об этом не говорю.
Бриттани вернулась к шитью. На миг перед ней приоткрылась душа Дженнифер, душа, в которой жила боль, и Бриттани понимала, что эта боль не может быть предметом праздного любопытства. Она не стала больше задавать вопросов, но мысли ее были заняты тем, что она услышала от Дженнифер, пока не открылась дверь и в комнате не появился Алек.
— Мы выступаем на закате.
Дженнифер встрепенулась, поднялась, собрала работу.
— Желаю тебе удачи в бою, брат. Возвращайся целым и невредимым, и поскорее. — Она подставила ему щеку для поцелуя.
Он коснулся губами ее щеки и сказал:
— Мы поговорим после моего возвращения. Надо принять какое-то решение.
Бриттани заметила, что по лицу Дженнифер пробежала тень, но голос ее звучал, как всегда, ровно:
— Я знаю, Алек. Я подумаю об этом в твое отсутствие, а когда ты вернешься, сообщу о своем решении.
Он кивнул в знак согласия. Бриттани смотрела вслед Дженнифер, которая не удалялась плавной поступью, приличествующей леди, а почти бежала, словно спасаясь от чего-то.
Как только за ней закрылась дверь, Бриттани с горящим от любопытства взором обернулась к Алеку:
— Я не знала, что твоя сестра была замужем.
Алек ответил ей изумленным взглядом.
— Неужели она сказала тебе о своем замужестве?
— Да, — ответила Бриттани, умышленно не упомянув, что ей известно совсем немного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108