Было поздно, и мы оба устали.
— Я не устал. Я хотел поцеловать тебя. И думаю, ты это помнишь. — Он вынул из кармана футляр и протянул ей. — Поэтому предположил, что сегодня тебе это пригодится.
Она открыла его. Веер оказался восхитительным — белый, с разбросанными между планочками из слоновой кости желтыми листочками. Джорджиане было интересно, догадался ли он, что веера, которые она ломала об его руку, были совсем другие, а не подаренные им. Те были спрятаны в ящичке комода, что позволяло ей притворяться, что она не замечает их красоты.
— Тристан, меня это очень смущает, — сказала она, с радостью сознавая, что на этот раз говорит правду.
Она слишком поздно заметила, что они скрыты от тетушек небольшой рощицей вязов. Вокруг не было ни души.
— Такого не должно быть, — тихо произнес он и осторожно взял ее за подбородок.
Волнение и страх мгновенно охватили Джорджиану, и она, чуть было не задохнувшись, отпрянула назад.
За первый поцелуй она может обвинить Тристана, за второй ей придется разделить вину на двоих.
— Пожалуйста, не надо.
Тристан замер, затем медленно приблизился к ней вплотную.
— Если ты не забыла, как я танцую, то должна помнить и другое.
Вот в том-то и беда, что она помнила.
— Ты уверен, что хочешь напомнить о…
Он наклонился и слегка прикоснулся губами к ее губам, осторожно, как будто они никогда раньше не целовались. Джорджиана вздохнула и провела рукой по его волнистым темным волосам. Боже, как ей не хватало этого! Она тосковала по нему, по его сильным и нежным рукам, обнимающим ее, и жадным манящим губам. Он крепче прижался к ее губам, и какой-то тихий звук вырвался из его груди.
Что она делает?! Джорджиана снова отшатнулась.
— Прекрати! Прекрати, Дэр.
Он отпустил ее.
— Никто не увидит, Джорджиана. Здесь мы одни.
— Именно это ты говорил и раньше. — Тяжело дыша, она расправила шаль и сердито посмотрела на него.
Как ни красив был новый веер, ей хотелось сломать его об голову Тристана.
— Тогда ты сама уступила мне, — с усмешкой заметил он. — Ты не можешь винить одного меня. Для удовольствия нужны двое, и насколько я помню…
Вопль ярости вырвался из ее груди, и Джорджиана, шагнув к нему, с силой ударила его в грудь.
— Проклятие!
Он пошатнулся и, потеряв равновесие, свалился в пруд. Поднявшись, он стоял по пояс в воде, с прилипшей к плечу лилией, и вид у него был столь угрожающий, что, казалось, он сейчас начнет извергать пламя.
Джорджиана, подхватив юбки, бросилась бежать.
— Найлз! — закричала она, подбегая к их компании. — Гимбл! Его сиятельство свалился в пруд. Помогите ему, пожалуйста!
Когда прибежали запыхавшиеся слуги, Тристан уже выбрался из воды на скользкий берег.
— С вами все в порядке, милорд? — осведомился, подбегая, Гимбл и, поскользнувшись, чуть не столкнул всех в воду. — Леди Джорджиана сказала, что вы упали.
Не переставая бормотать ругательства, Тристан оттолкнул слуг.
— Я чувствую себя прекрасно, — прорычал он. — Отстаньте от меня.
Она, бесспорно, утопила его желание, черт бы ее побрал. Преследуемый заботливыми Найлзом и Гимблом, он добрался до кареты. Там стояла Джорджиана, — очевидно, она рассказывала тетушкам о случившемся. Увидев его, она побледнела.
Его первым побуждением было утащить ее обратно к пруду и швырнуть в воду, только так они будут квиты.
— Сложите все в карету, — приказал он. — Мы уезжаем.
— Тристан, с тобой… — начала было Эдвина.
— Со мной все прекрасно. — Он сердито взглянул на Джорджиану. — Я упал.
Когда она подкатила кресло Милли к карете, виконт заметил удивление в зеленых глазах Джорджианы и не понял, чего она ожидала. Он же не собирался рассказывать всем и каждому, что поцеловал ее, а она столкнула его в пруд.
Тристан задумался. Любая другая женщина получила бы удовольствие от его объятий. Поэтому он полагал, что в некотором смысле то, что она сделала, было… не так уж и плохо. Если бы она тайком что-то замышляла, то, конечно, не рискнула бы вызвать его гнев, окунув в воду. Помня об их прошлом, он бы не удивился и удару коленом в низ живота. Быть сброшенным в утиный пруд — вероятно далеко не самое страшное, чего ему следовало ожидать. Она постепенно меняла свое отношение к нему в лучшую сторону.
— Домой, в Карроуэй-Хаус, — уже более спокойно сказал он, усаживая Милли в карету.
Джорджиана забралась в карету сама. Тристан, устроившись сзади, принялся выжимать воду из своего серого сюртука.
— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — спросила Эдвина, похлопывая его по мокрому колену.
— Да. Полагаю, я заслужил это наказание за то, что дразнил уток. — Он вытер мокрое лицо. — Глупые птицы не поняли, что я не причиню им вреда.
Не слишком-то искусное объяснение, но оно удовлетворило всех. Джорджиана разжала нервно сплетенные пальцы, но по-прежнему смотрела на него с недоверием — всю дорогу домой, а затем и дома.
Оставив Милли в гостиной, он пошел переодеться. Джорджиана стояла в дверях, и он замедлил шаги, проходя мимо нее.
— Я не прочь поговорить, — прошептал он ей на ухо. — В следующий раз, я прошу тебя.
Она повернулась и пошла вслед за ним.
— В следующий раз, — сказала она, обращаясь к его спине, и от неожиданности он остановился, — ты, может быть, вспомнишь, что ухаживаешь за кем-то другим. Амелией Джонс, если не ошибаюсь?
Он повернулся и внимательно посмотрел ей в лицо.
— И только на это ты сердишься? Я ничего не говорил Амелии и все еще пытаюсь не потерять терпения с этим стадом дебютанток.
— А чего ожидает она? Ты хотя бы подумал о ней, Тристан? Ты когда-нибудь думал не о себе, а о других?
— Я думаю о тебе все время.
Несмотря на удобный случай, она промолчала, а он направился вверх по лестнице в свою спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79