Архитектора звали дон Фелипе д'Абадиос.
Говорили, что искусству своему он учился в Италии и Греции; сам он даже утверждал, что проделал путешествие на Восток, чтобы изучить секреты арабских и индийских мастеров.
Через день Месье охотился. А если он не охотился, то был целиком поглощен делами восстановления замка Блуа. Туда и сюда сновали гонцы. Они постоянно приезжали в замок, с ног до головы покрытые пылью, и уезжали во весь опор. Откуда они прибывали и куда направлялись, оставалось совершенною тайною.
Дон Фелипе д'Абадиос иногда рассказывал не в меру любопытным буржуа, что у него есть в Испании брат, не менее искусный, чем он сам, и что они обмениваются планами и чертежами.
И вот однажды утром, когда Месье собирался на охоту, во дворе замка появился всадник. Это был гвардеец кардинала, привезший послание герцогу Орлеанскому. Послание было совсем коротким.
«Монсеньор, — писал кардинал, — король оказывает вашему высочеству честь посетить вас. Благоволите в виду этого визита приготовить его покои.»
Этот нежданный визит короля очень раздосадовал Месье, а еще больше дона Фелипе д'Абадиоса. Однако оба они поспешили все подготовить к приезду короля, который и прибыл в замок на следующий день к вечеру, при свете факелов, в одних носилках с кардиналом, в окружении своих мушкетеров.
Уже много позднее того времени, как король отошел ко сну, Месье все еще был в своем рабочем кабинете. При нем был еще один человек — это был дон Фелипе д'Абадиос.
— Святая пятница! Как говаривал покойный король, мой отец, пусть я буду незаконнорожденным, если я понимаю, что за фантазия привела короля в Блуа.
— Да, действительно, — сказал, улыбаясь, дон Фелипе, — приезд его величества, и в особенности его преосвященства, несколько замедлят наши работы.
— Давай не будем шутить, Пепе, и немножко подумаем.
— О чем, монсеньор?
— О причинах, приведших кардинала в Блуа, и заставивших его привезти сюда моего брата короля.
— Мне и думать незачем, монсеньор, я давно уже это понял. Если вашему высочеству угодно выслушать меня…
— Говори, Пепе, говори, — с живостью ответил принц.
— Как вы знаете, король и королева постоянно в ссоре. Король то в Рамбуйе, то в Фонтенбло, то в Лувре, словом везде, где королевы нет, потому что королева вот уже больше года не выезжала из Амбуаза.
— Это так, — ответил Гастон. — И поскольку у короля до сих пор нет детей, я часто спрашиваю себя, не лучше ли мне предоставить событиям течь своим чередом, чем вмешиваться в дела моего кузена, короля Испании.
— О, — холодно ответил дон Фелипе, — ваше высочество сильно ошибается. Вы забываете, что принц Конде ничего не имеет против того, чтобы получить французскую корону.
Гастон сделал гневное движение.
— Принц Конде — французский король! — воскликнул он. — Ну, этого не будет! Никогда не будет!
— Нет, если у короля будет наследник!
— Наследник! — воскликнул Месье.
— Но его не будет, если ваше высочество поможет Испании скинуть кардинала.
— Хорошо, — сказал принц, — будем организовывать заговоры. А впрочем, что же еще делать принцу, родившемуся столь близко к трону, как не составлять заговоры?.. Но, — продолжал, помолчав, Гастон, — все это не объясняет мне, почему король здесь.
— Король здесь потому, что Блуа лежит на дороге в Амбуаз.
— То есть кардинал старается помирить его величество и королеву Анну Австрийскую?
— Именно так, монсеньор.
Гастон озабоченно нахмурился.
— Этому и в самом деле следовало бы во что бы то ни стало помешать.
— Это нелегко, монсеньор. Король скучает.
— Но о чем думает мадемуазель де Отфор? — пробормотал принц, намекая на любовницу короля.
— Мадемуазель де Отфор ныне в немилости.
— Да неужто? — рассеянно спросил принц.
— Кардинал устранил ее, как он устраняет всех, кто ему так или иначе мешает.
— Но, значит, — продолжал Гастон Орлеанский, — дорога в Амбуаз королю совершенна открыта?
— Конечно, в том случае, — тихо сказал, загадочно улыбаясь, дон Фелипе, — если на этой дороге королю не попадется камень преткновения.
— Что вы хотите сказать?
— Я знаю одну женщину, — продолжал дон Фелипе, — которая вполне могла бы стать камнем преткновения, о котором я имел честь упомянуть вашему высочеству.
— Ба! Король уже давно не обращает никакого внимания ни на одну из придворных дам, мой бедный Пепе.
— Это не придворная дама, и король никогда ее не видел.
— Где же она?
— Здесь, — ответил дон Фелипе.
— Как, здесь, в Блуа?
— Да, монсеньор.
— Но, значит, это какая-нибудь горожанка или, как принято говорить, простолюдинка?
— Нет, монсеньор, это знатная дама.
— Каким же образом я никогда ее не видел?
— Она приехала только вчера вечером, и если ваше высочество не боится прогуляться ночью по узким улочкам и сомнительным закоулкам доброго города Блуа…
— Ты мне ее покажешь, Пепе?
— Да, монсеньор.
— Когда?
— Нынче же вечером, ежели ваше высочество соблаговолит за мной последовать.
Гастон поднялся, взял плащ, шляпу, шпагу и сказал дону Фелипе: — Идем! Мне не терпится увидеть это чудо.
Замок Блуа сообщался с нижним городом потайным ходом.
По маленькой винтовой лестнице нужно было спуститься до потайной двери, которую впоследствии заложили камнем, я через нее можно было попасть в узенький переулок, спускавшийся к Луаре.
Этой дорогой и повел принца дон Фелипе д'Абадиос.
На самом берегу реки стоял уединенный дом, с севера, востока и запада окруженный садом.
— Здесь, — сказал испанец.
И он показал на живую изгородь сада. Из дома не доносилось ни звука, но сквозь цветные стекла одного из окон первого этажа поблескивал свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75