— Ах да! Замечательная история, я тоже ее слышал! Джек Абсолют — спаситель! Прекрасный способ отвести от себя подозрения! Возможно, вы, в конце концов, и не такой уж глупец. Правда, трафарет, изготовленный вами взамен утраченного, оказался не без изъяна, а? Может быть, какие-то детали остались сокрытыми?Глаза Андре блеснули.— Я слышал также, что этот трафарет — речь идет о подлинном трафарете — до сих пор у вас.Джек остался неподвижен.— И от кого же вы это слышали?— От друга. Который узнал это от своего друга. Бросьте, Джек, будет вам запираться! Неужели мне придется посылать своего человека за вашими седельными сумами? Нет, постойте-ка, это слишком важная вещь, чтобы возить ее на спине лошади. Бьюсь об заклад, вы держите ее при себе!Поскольку Джек промолчал, Андре продолжил:— Капрал, дайте мне ружье и обыщите полевого майора, хорошо?— Есть, сэр.Рослый солдат передал оружие Андре, который переместился так, чтобы положить ствол на краешек стола, нацелив раструб Джеку в грудь.Когда солдат шагнул к Джеку, тот поднял руку.— Вот.Он полез в жилетный карман и достал оттуда кусочек вырезанного шелка.— Наверное, мне бесполезно уверять вас в том, что я сохранил это для генерала, чтобы помочь ему очистить его имя.— Совершенно бесполезно, — согласился Андре и, взяв кусочек ткани, поднес к свету. — Такая маленькая вещица, — пробормотал он. Потеребив шелк пальцами, Джон Андре выпустил его из рук, подхватил в медленном падении, так и не позволив почти невесомой тряпице упасть, и наконец спрятал в карман. — Такая пустяковина, а понаделала таких бед! Но ведь на мелочах мы, как правило, и попадаемся, верно, Джек?Он повернулся к капралу.— Свяжите ему руки. Мы отведем его в тюрьму.Солдат рывком поставил Джека на ноги и резко завел его запястья за спину, отчего еще не зажившую руку пронзила боль. Теперь у Джека в запасе оставалась лишь одна козырная карта. Одна, последняя надежда, заключавшаяся, как ни странно, в том, чтобы сказать правду.— Выслушайте меня. Я не пятьсот девяносто седьмой и не виновен ни в чем из того, в чем вы меня обвиняете, — кроме, конечно, того, что действительно являюсь влюбленным глупцом. Но личность того человека, который вам нужен, мне известна. Он трижды пытался убить меня. Его вмешательство в ход дел у Орискани обусловило нашу неудачу. Он контролирует развитую шпионскую сеть и здесь и в Европе и является, наверное, самым опасным человеком на континенте, ибо работает не на нас и даже, в конечном счете, не на мятежников, а на небольшое, но могущественное тайное общество, которое стремится к установлению мирового господства.Андре изменился в лице.— Кто? Что за тайное общество?— Они называют себя иллюминатами. А их предводитель — не кто иной, как ваш сегодняшний гость, граф фон Шлабен. Именно он и есть ваш пятьсот девяносто седьмой. Его кодовое имя «Катон».Андре уставился на Джека, а Джек уставился на него, отчаянно желая, чтобы ему поверили. Ведь теперь речь шла не о частных судьбах, его или Луизы, и даже не об исходе этой войны, а о необходимости пресечь гнусную деятельность фон Шлабена и иллюминатов, чудовищного порождения немецкого масонства. И кто должен это сделать, как не Андре, возглавляющий разведку генерала Хоу в Филадельфии?Капрал опробовал затянутые узлы и доложил:— Готово, сэр.— Спасибо, — сказал Андре, возвращая ему ружье. — Возьми это и подожди за дверью.Когда солдат вышел и Андре приблизился к нему, Джек прошептал:— Вы должны поверить мне, Джон. Должны!Они находились так близко друг к другу, что их лица почти соприкасались.— Я бы и рад, Джек. Но, к сожалению, не могу!— Почему? Ради бога, почему?Андре улыбнулся.— Да потому, Джек, что граф фон Шлабен не является главой иллюминатов в Америке. Как раз это мне известно наверняка, в силу того, что, видите ли... им являюсь я. Глава 19Изменник Большую часть этого утра Джек вспоминал детство. Видимо, оттого, что звон полуденного колокола должен был ознаменовать конец его жизни, мысли его все время возвращались к ее началу. К сельской местности на самом краю земли, к гранитным утесам, усеянным камнями полям и песчаным пляжам. И — что не могло не раздражать, ибо как раз к нему Джек никогда не питал особо теплых чувств, — чаще всего ему вспоминался его дядя, Дункан Абсолют, являвшийся его опекуном и воспитателем на протяжении первых девяти лет жизни. Друзья и соседи называли его не Дункан, а «Стакан» Абсолют. Этот тип был постоянно накачан виски, что позволяло склонному ко всякого рода шалостям и проказам Джеку частенько избегать вполне заслуженного наказания. Чаще всего, отчаявшись изловить паренька, чтобы задать ему трепку, дядя орал ему вслед:— Рано или поздно, Джек Абсолют, тебя повесят! Помяни мое слово, повесят!Выходит, в конечном счете этот горький пьяница оказался прав. Это было обиднее всего.Что же касается камеры, в которой предстояло дожидаться казни, то Джеку досталась самая комфортная. Она находилась в городской тюрьме — недавно выстроенном длинном кирпичном здании, фасад которого смотрел на площадь. Вентиляционное отверстие, проделанное под самым потолком — слишком высоко, чтобы до него можно было дотянуться, — и такое маленькое, что через него невозможно было протиснуться, как раз выходило на эту площадь, пропуская кое-какие неприятные звуки. За те два дня, которые Джек провел в узилище, чаще всего он слышал стук молотков и топоров, визг пил, зычные команды и ругань работников, сооружавших эшафот и виселицу.Работа завершилась лишь к полуночи, но едва Джек успел заснуть, как первые зрители, явившиеся спозаранку на площадь, чтобы занять места перед самым эшафотом, разбудили его гомоном и перебранками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117