— Мы хотели бы поговорить с английской госпожой, которая остановилась здесь — с очень знатной англичанкой, мадемуазель Руссель.
— Но, господа, — возразил Оден дрожащим голосом и достаточно искренне, поскольку соображал медленно, — здесь нет никакой иностранной мадемуазель…
— Ты врешь! Нам сказали в доме чуть дальше по дороге — как бишь звали эту скотину? Флодрен? Флодре? Ну да, Флодре, — он сообщил, что эта госпожа здесь со своим спутником, господином де Лальером, который был ранен, свалившись с коня. Так что не шути со мною, деревенщина, а передай мадемуазель, что я свидетельствую ей свое почтение и прошу оказать мне честь побеседовать с нею.
— Вот и все, — шепнула Анна на ухо Блезу. — Лучше я выйду. Все кончено…
Но он удержал ее:
— Подождите…
— О-о, — прозвучал ещё один раболепный голос, — конечно! Монсеньор герцог имеет в виду высокую красивую барышню в штанах и сапогах! А я и не знала, что она англичанка. Ну да, монсеньор…
Без сомнения, это Одетта выступила вперед, оттеснив Одена.
— Ах да, конечно же, монсеньор. Госпожа со странными глазами и рыжеватыми волосами? Сильно загорелая?
— Совершенно верно… Где она?
— И господин с широкими скулами, такой большеротый?
— О Господи, создатель… Да.
— Монсеньор, я в отчаянии! Их здесь нет. Они выехали сегодня рано утром в Сен-Боннет-ан-Брес.
— Врешь! Этот самый Флодре говорит, что де Лальер опасно ранен, что он может даже умереть.
— Да нет же, монсеньор герцог, не давайте себя обмануть такому идиоту, как Флодре. Ну что за скотина — монсеньор заслуженно его так назвал! Откуда Флодре знать, что случилось, если это мы привезли сюда бедного господина? Расшибся он сильно, что правда, то правда, а голова у него болела и того хуже; но его никак нельзя было уговорить остаться в постели нынче утром. Они с госпожой уехали вскорости, как рассвело. Правда ведь, Оден?
Зажатый, как в тиски, между женой и ужасными господами, крестьянин сумел издать лишь неясный звук, который мог означать все, что угодно.
Де Флерак взорвался:
— Ба! Разве вы не видите, сударь, что эта старая ведьма врет? И если она врет, то мы вздернем её со всем выводком прямо на этом дереве! Смотри, свинья старая, это вредно для здоровья — мешать королевскому делу. Дайте света, мы поглядим, что там внутри…
— Эй! Де Лальер! — вдруг позвал он. И, не получив ответа, проворчал: — Судя по всему, их могли и убить… Надо заглянуть в дом, мсье де Варти.
Блез с Анной у себя на сеновале почувствовали, как по двору прокатилась волна страха. В конце концов, крестьяне ничего не выигрывали, укрывая своих гостей от преследования короля, потерять же они могли очень многое. Оден, явно готовый признаться, пробормотал, должно быть, что-то, потому что де Флерак гаркнул:
— Ага! Ну-ка, ну-ка! Ты что-то там сказал, а?
— Ничего он не может сказать, кроме правды, я надеюсь, — вмешалась Одетта.
И обещание грядущего семейного скандала, прозвучавшее в её голосе, снова заткнуло рот её мужу. А она продолжала, вдруг разразившись бурей:
— Монсеньору, значит, угодно думать, что мы способны на убийство! Это такие-то люди, как мы! Да будет известно монсеньору герцогу, что мы владеем своей землей по наследству и никому не задолжали ни лиарда!.. — Ее речь зазвучала с удвоенной скоростью и пылом. — Зажги-ка свечу от очага, Жанно. Пусть эти высокородные господа войдут. Пусть поищут среди нас трупы. И пусть их тысяча чертей заберет! Вы подумайте — убийцы! Это про нас-то! Нечестивая ваша кровь!..
— Господи Иисусе, прекрасная дама! — успокаивал её де Варти. — Придержи язычок, ради Бога! Мой друг ничего такого не имел в виду, но мы отвечаем перед королем…
Зажегся свет. Голоса постепенно утихли — все вошли в дом.
Анна перевела дух.
— Отважное сердце! Наше счастье, что в этой семейке она мужчина. Может быть…
Голоса послышались снова.
— Фи! — выдохнул кто-то с отвращением. — Я чуть не задохнулся. Как они живут в этом чаду, хотел бы я знать? Я насчитал там восемь душ! Бр-р-р! Ничего удивительного, что миледи с де Лальером ретировались отсюда сегодня утром… Иначе они умерли бы. Я лучше заночевал бы в конюшне.
Из тени липы показался де Флерак.
— А вы знаете, это мысль. Заглянем-ка туда. Если игра нечестная, то их лошади…
И он зашагал через двор.
— Ну вот!.. — пробормотал Блез.
Оставался лишь один шанс, очень незначительный. Их кони стояли в самых дальних стойлах, за всеми хозяйскими животными. Света у де Флерака не было. Если он не станет искать слишком старательно…
Его шаги слышались уже у самого порога, прямо под ними.
Де Варти заметил небрежным тоном, стоя за его спиной:
— Эти люди на вид достаточно честны. Похоже, они говорят правду. Если мадемуазель выехала сегодня утром, то сейчас она уже в Савойе — и на том дело кончено…
Де Флерак поскользнулся на кучке навоза и чуть не сел со всего маху на пол. Выругавшись, он сделал ещё несколько шагов — и снова поскользнулся. Когда его глаза привыкли к темноте, он разглядел пару волов, несколько овец, корову, худой крестец клячи, явно крестьянской…
Поскользнувшись в третий раз, он решил покончить с обыском и на ощупь выбрался обратно.
— Ни черта не видно, — сказал он. — Проклятье, там и шею недолго сломать… об испачканном платье я уж не говорю… Что теперь?
Анна с облегчением прижалась головой к плечу Блеза.
— Что теперь? — повторил де Варти тем же небрежным тоном. — Да ничего, поедем обратно в ту гостиницу в соседней деревне. На вид она вполне сносная.
— Но мы могли бы проскочить до Сен-Боннета.
— Это ещё зачем? Вы, должно быть, любите скакать удовольствия ради. У нас нет ни пропуска в Савойю, ни права задерживать мадемуазель там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162