Обед состоялся действительно очень высоко, над крышами старой Москвы, в зале, которую, конечно, называли трапезной, с иконами в богатых окладах и с иконоподобной портретной живописью Глазунова. Тут были уже и блины с икрой, и расстегаи с вязигой, и поросята с гречневой кашей, как будто па дворе стоял не зрелый социализм, а самый расцвет российской купли-продажи. За столом было не более двадцати лиц, из утренней компании удостоились присутствовать только Дмитрий Валентинович и Олег Степанов, они и вели себя здесь как младшие. Остальные представлялись по имени-отчеству – Иван Ильич, Илья Иваныч, Федор Васильевич, Василий Федорович, был даже один Арон Израилевич и Фаттах Гайнулович, которые как бы демонстрировали своим присутствием широту взглядов по части нац.меньшинств.Всем народам на нашей земле мы дадим, Андрей Арсениевич, то, в чем они нуждаются, мягко, спокойно говорил Илья Иваныч, вроде бы самый здесь весомый. Говорил так, как будто не все еще дано народам, как будто не наслаждаются народы уже шесть десятков лет всем самым необходимым. Но прежде, Андрей Арсеньич, получит нужное ему основной наш народ, многострадальный русак – и это мы полагаем справедливым.Все были, что называется в соку, от 50 до 60, о должностях, официально занимаемых, никто не говорил, но по манерам, по взглядам, по интонациям и так было ясно, что должности твердые.Поднимались тосты за верность. Все тосты были за верность. За верность земле, за верность народу, флагу, долгу, за верность другу. Федор Васильевич предложил тост за русских людей за рубежом, сохранивших верность истории. Все встали и чокнулись с Лучниковым.Один лица Гангут притворился пьяным и не встал, но этого снисходительно не заметили – что возьмешь с отвлеченного артиста.Гангут между тем то и дело бросал другу красноречивые взгляды – пора, мол, линять, Лучников же и пс думал линять. Нежданно-негаданно он попал в сердцевину московского «Русского Клуба», а упускать такие возможности журналисту уже никак нельзя. К тому же и связь тут с делом его жизни самая что ни на есть прямая. Кто же союзники для ИОСа, если не эти патриоты? И никакие они не юдофобы, не шовинисты, вот, пожалуйста, и Арон Израилевич и Фаттах Гайнулович за столом. Да и концепция русского народа как жертвы в значительной степени близка ИОСу, и, если начать разговор в открытую, если, принюхавшись, мы поведем впрямую разговор о воссоединении, о новой жизни единой России…Между тем ЧП отнюдь не затихало, а, напротив, развивалось все шире. Лучников не слышал, как в отдаленных комнатах надмосковских апартаментов велись телефонные переговоры, и все по его душу.
ЧП, естественно, нс обошло и того учреждения, где существовал специальный лучниковский сектор во главе с полковником Сергеевым. Собственно говоря, именно на это учреждение и вышел скромняга-крокодилец Дмитрий Валентинович, именно оттуда и приехала машина с антенной на крыше, оттуда и начальник штаба дружины получал соответствующие распоряжения – как же иначе, откуда же еще?Конечно, и в этом учреждении началась суматоха, когда выяснилось, что один из двух типов, задержанных дурачками-комсомольцами и освобожденных, честно говоря, просто по самому обыкновенному блату, оказался такой важной зарубежной птицей.Пикантность заключалась, однако, в том, что тот отдел учреждения, где началась суматоха, никак не соприкасался с сектором полковника Сергеева, хотя и располагался с ним на одном этаже, в одном коридоре и даже дверьми напротив.Весь текущий рабочий день сектор Сергеева в полном уже отчаянии метался по Москве и окрестностям, пытаясь нащупать хоть малейшие следы пропавшего «белогвардейца» и трепеща в ожидании очередного звонка от Марлена Михайловича Кузенкова, в то время как в комнатах напротив солидный штат другого сектора смежного отдела деятельно «вел» искомую персону от завтрака к обеду и далее, фиксируя буквально все ее движения, фразы, взгляды и, конечно, подсчитывая количество выпитых рюмок.Что поделаешь, такие случаются огрехи в современных высокоразвитых структурах при разделении специализации труда.В один момент, правда, возникла возможность коммуникации, когда во время обеденного перерыва машинистка Сергеевского сектора села за один стол с секретаршей соседнего отдела. У нас сегодня все с ума посходили, сказала машинистка. И у нас сегодня все с ума посходили, сказала секретарша. Сигнальные огни в бушующем море сблизились. Где бы мне купить моющиеся обои, сказала машинистка. Сигнальные огни разошлись.
Вечерело. Горели над Москвой кресты реставрированных церквей. Обед угасал и переходил в другую фазу – в поездку куда-то «на лоно». Нет-нет, мы вас так не отпустим, дорогой Андрей Арсениевич, может, на Острове вы малость и заразились англичанством, по в метрополии русское гостеприимство-то живо, традиции мы сейчас блюдем, возрождаем. Куда теперь? Теперь – на лоно! Лоно было сопряжено с несколько странными подмигиваниями, ухмылочками, потиранием ладоней. На лоно! На лоно!Неужели ты и па лоно поедешь с этой кодлой? зашептал Гангут Лучникову. А что такое это «лоно»? Да госдача какая-нибудь с финской баней и толстожопыми блядьми. Конечно, поеду, никогда не упущу такого случая. А ты, Витася, неужто отстанешь от своих друзей? Какие они в задницу мне друзья, презираю всю эту олигархию, линяю с концами, блевать хочется.Вполне успешно «русский режиссер» Виталий Гангут «слинял», никто, собственно говоря, и не заметил его исчезновения. Все были основательно уже под хмельком, радостно возбуждены и нацелены на дорогого чудного гостя, чудо-миллионера с исконно русской жемчужины Острова Крыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139