Среди тусклого, но гипнотически манящего ее свечения медленно двигалось белое пятно теплохода. Похоже было на то, что он подойдет к городу не раньше чем через полчаса. Можно было не торопясь спускаться к Гусятину.
На окраине остановились у колодца, накачали в ведерко какой-то илистой жидкости и попытались хоть слегка отмыть лица и башмаки от лесной стратегической дряни. Усилия друзей помогут нам так или иначе распознать в них молодых интеллигентов, в недавнем прошлом выпускников филологического факультета университета «Двенадцать коллегий», а упоминание филологии не даст нам теперь удержаться от применения излюбленного приема классической литературы, то есть от лирического отступления.
Знаете, люблю я эти захолустные городки по берегам Каспо-Балтийской Стрёмы! Даже писать о них приятно, не говоря уже о том, как приятно по ним прогуливаться или проезжать их дремотные улицы на малой скорости. Вот проплывают мимо покосившиеся домишки с резными наличниками. Проживать в них, наверное, противно, но проплывать мимо — одно удовольствие! Вот переходит дорогу утица с выводком. Сколько достоинства в этих наших русских животных! А вот и девчушки-хохотушки проскачут, прыснут при виде двух столичных парней, проезжающих мимо на грязном вездеходе, да тут же и засмущаются, застынут в унынии, всеми позами своими напоминая нашу грустную мелодию «Помню, я еще молодушкой была, наша армия в поход далекий шла». Сколько лирики, сколько чистоты! А вот и парк культуры появится — квадратный скверик с гипсовым хороводом под «голубем мира», с фанерным макетом крейсера «Аврора», признаться, довольно закаканным, с аттракционом «Полет в неведомое», описанным еще в 1967 году одним из мастеров мировой литературы. Сколько воспоминаний!
Мстислав притормозил, и оба друга замерли, не в силах отвести взглядов от фигуры аттракциона, похожей на смесь подъемного крана и птеродактиля.
— Не на этой ли птице катался в свое время Володя Телескопов, — пробормотал Мстислав.
— Не удивлюсь, если именно на этой, — хохотнул Герасим.
Ржавые стальные ноги поднимались из зарослей крапивы, лебеды и лопухов. Под кустом бузины мирно спал охламон, смотритель парка. Рядом с ним стоял открытый баул, заполненный складными зонтиками с кнопкой. Несколько слов об этих зонтиках. Среди засекреченной промышленности Стрёмы Гусятинский зонтиковый завод был лишь частично засекречен. Еще за несколько лет до перестройки предприятие стало выпускать складные зонтики с кнопкой по лицензии ФРГ. Вот этот сектор его деятельности как раз и был засекречен — крошечные, в ладонь длиной, предметики, которые от нажатия кнопки разворачивались над головой в надежный и эстетичный щит от экологически нечистых дождей. Купить эту продукцию можно было только по пропускам в партийных распределителях или за валюту, в широкую же продажу продукт не поступал, чтобы народ не разбаловался. Дело в том, что в ФРГ некоторые круги полагали, что их зонтики могут существенно повлиять на идеологический климат СССР, ну и вот соответствующие органы приняли соответствующие меры по предотвращению. В нынешнее время завод был, конечно, приватизирован, и зонтики хлынули на рынок. Их оказалось так много, что вскоре из-за постоянного недостатка нала они превратились в своего рода валюту Каспо-Балтийской Стрёмы. Ими нередко расплачивались на базарах. Кура, например, стоила три с половиной зонтика, связка лука — полтора. Таким образом, наш народ оказался не глупее фээргэшного. Вот и все, что мы хотели сказать по поводу зонтиков.
Путешественники вынули охламона из-под бузины. Крутили его и так и сяк — он не отбрасывал тени, словно Вергилий. Вдруг проснулся, и сразу тень выросла аж через дорогу до самого магазина. Дохнуло густым алкогольным опытом.
— Ты местный? — спросил его Мстислав.
— Нгкмдк, — утвердительно ответил охламон.
— Commment vous appelez — vous, monsieur? — поинтересовался Герасим.
— Телескопов мое фамилие, — нгкмдкнул охламон. — Точнее — через черточку, Телескопов-Незаконный.
Следующий вопрос был задан уже на «вы»:
— К литературному герою имеете отношение?
— Прямое, — ответил человек. — Папашей мне приходится. Я тут на месте действия инструктором числился, а сейчас вот приватизировал это м.д. и стал владельцем. Покататься не желаете? Зонтиков купите?
Путешественники вернулись к непринужденной манере:
— Ладно, лох, берем твои зонтики, только если ты с нами на пристань поедешь.
Дважды просить себя сын исторического персонажа не заставил и немедленно забрался в «Ниву». Там он тут же обнаружил непочатую бутылку «Столицы». «Угощаете, милостивые государи?» И, не дожидаясь ответа, отвинтил.
— Что-то в нем есть от папаши, — сказал Герасим, пока тот булькал. — Но вот интересно, что в нем от мамаши?
Мстислав внимательно наблюдал Т.-Незаконного в зеркальце заднего вида.
— Скажи, друг, ты такого Налима знаешь?
Телескопов-Н., уже захорошев, пребывал в размягченном счастливом состоянии. Он, видно, с трудом верил своей удаче. Вот так лежишь весь день под вонючим кустом по месту приватизации, без надежд, без оптимизма, и вдруг тебя два симпатичных бандита вытаскивают наружу, сажают на мягкое, вливают крепкое, обещают денег; значит, можно и под кустом дождаться справедливости. В ответ икнул:
— Нгкмдк, да кто ж его не знает, он же ж из нашенских, из Окоемовых! Гусенеанец!
— Герка, слышишь, как он говорит, — гусенеанец!
— Это по-римски, — пояснил Владимир. Да-да, конечно, он был Владимир, Владимир Владимирович.
— Опознаешь Налима? — спросил Мстислав. Получив в ответ еще одну утвердительную полуотрыжку, они приблизились к пристани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33