Конечно, я кое-какие слова перезабыл. Но сейчас-то мы с вами живем в Советской Украине, где большинство населения говорит по-украински. Вот и в нашей советской трудовой школе будут учить наш родной украинский язык, чтобы знать его хорошо. Давайте, хлопчики, жить дружно, не ссориться. Война окончилась, и теперь мы сможем учиться спокойно. Наша школа названа именем великого украинского поэта Тараса Шевченко. Не забывайте никогда его мудрые, простые слова: Учiтесь, читайте.I чужому научайтесь,Й свого не цурайтесь.
Мы рады были услышать после долгого перерыва мягкий, спокойный голос любимого учителя, да и те, которые его увидели впервые, тоже встретили Лазарева хорошо. Он всем понравился.В субботу, через три дня после собрания в актовом зале, мы с Петькой встретили Валериана Дмитриевича возле учительской. Я отважился и спросил:— Валериан Дмитриевич! А когда вы нас в подземный ход поведете?— В какой подземный ход? — удивился Лазарев.Тут выскочил Петька Маремуха и, запинаясь, объяснил:— А помните, Валериан Дмитриевич, вы нам обещали, еще как Петлюры не было?— Погодите… погодите… Мы собирались в подземный ход возле Старой крепости?— Ага, ага! — закричал Петька Маремуха.— Ну что ж, можно и сходить.— Правда, Валериан Дмитриевич?! — даже не поверил я сначала.А Петька Маремуха протянул:— А как же мы туда пойдем, раз у нас фонаря нет?Валериан Дмитриевич улыбнулся.— Это в самом деле закавыка. Ну, хорошо, я велю Никифору раздобыть фонарь.Пока шел последний урок, наш старый знакомый сторож Никифор разыскал на складе фонарь и налил его казенным, школьным керосином.Не успел замолкнуть звонок, не успел природовед Половьян захлопнуть классный журнал, как я вырвался из класса в коридор. Следом за мной пустился Петька и, позабыв, что из соседних классов еще не вышли учителя, заорал на весь этаж:— Васька, подожди, Васька!На полу около дверей в учительскую стоял старый, поржавевший фонарь «летучая мышь».Я, не раздумывая долго, схватил его. Когда подбежал Маремуха, он сморщился от огорчения, но потом, поразмыслив, сказал небрежно:— Подумаешь, надо мне руки керосином пачкать…Из учительской, в фуражке, с клубком шпагата под мышкой, вышел Валериан Дмитриевич.Из-под чесучовой куртки у него выглядывала вышитая украинская рубашка, а на бархатном околышке форменной фуражки виднелась дырка от вынутой кокарды.— Уже собрались? — спросил Валериан Дмитриевич, оглядывая нас, и подал Маремухе клубок шпагата. — Неси!Петька, гордый доверием Лазарева, быстро метнулся к лестнице.На улице Петька посмотрел на Лазарева и спросил:— А где ваша кокарда?Лазарев быстро ощупал фуражку и растерянно сказал:— Потерял!И стал искать кокарду на земле.Тут я заметил, что он улыбается. «Ладно, ладно, — подумал я, — не проведешь!» Маремуха тоже понял, что директор шутит, и протянул:— Нет, в самом деле, Валериан Дмитриевич?Лазарев улыбнулся и сказал:— А вы дотошные. Все заметите. Ну, снял ее, не нужна больше.— А вы ее… выкинули? — осторожно спросил Петька.— Да нет, валяется где-то дома.Петька помолчал, пошмыгал носом, а потом вдруг, заглядывая в глаза Лазареву, дрожащим голосом попросил:— Подарите ее мне, Валериан Дмитриевич.— Кокарду? А зачем она тебе? Царская?— А так… я всякие значки собираю…«Ну и попрошайка! — подумал я про Петьку. — И не стыдно?»— Ну что ж, подарю, — сказал Лазарев.— Правда? Ну, вот спасибо! — сказал Петька и расцвел весь от радости.Через несколько минут, когда мы спускались на крепостной мост, Петька, довольный, сказал:— А знаете, Валериан Дмитриевич, трусливые люди боятся этого подземного хода. А я — ни капельки! Мы вот ходили летом с Васькой в Нагоряны. Там есть такие здоровенные Лисьи пещеры. Мы все их облазили — и ничего!«Ну, что ж ты врешь? — чуть не закричал я. — Ведь мы не были в самих Лисьих пещерах!»Но Петька сам сообразил, что на радостях заврался. Он покраснел, застыдился и глянул на меня такими жалобными глазами, что мне стало жаль его. Я решил не выдавать Петьку. «Вот хвастун! — подумал я. — Ни капельки не боится, а? Посмотрим, как-то ты запоешь там, в подземном ходе?»Подземный ход начинался у обрыва, под высокой стеной.Снаружи он был похож на самый обыкновенный вход в погреб. Куда-то вниз вели белые каменные ступеньки, наполовину засыпанные мусором и навозом. Прямо на груде мусора, посреди входа, вырос большой куст ядовитого болиголова. Оттуда, из подземного хода, донесся к нам тяжелый запах плесени, гнилого дерева.Не сказав ни слова, Валериан Дмитриевич вынул из кармана спичечный коробок, чиркнул спичкой и, заслоняя от ветра ладонью ее огонек, зажег фонарь. В фонаре вспыхнула и сразу же погасла паутина, и ровный язычок пламени, почти незаметный здесь, на улице, потянулся вверх и стал гореть спокойно, как в комнате.— Теперь привяжи шпагат, — скомандовал Лазарев Маремухе.Петька стал на колени и, высунув от волнения кончик языка, привязал шпагат к столбику, который торчал около самой дороги.— Ну что ж, тронулись.С этими словами Лазарев первый шагнул в подземный ход. Через минуту его белая спина пропала в темноте. Спускаясь по ступенькам вслед за Лазаревым, я заметил, что часовой в серой папахе машет нам на прощанье рукой. Я поднял руку, чтобы и ему помахать тоже, но тут меня подтолкнул Петька, и я очутился в темноте, едва разгоняемой светом фонаря. Не успели мы пройти несколько шагов, как подземный ход круто повернул вправо, под Старую крепость, и светлое отверстие выхода скрылось из виду.Сколько мы шли — не знаю. Но шли долго. Нас окружали со всех сторон покрытые плесенью камни. Подземный ход был похож на узенький коридор. Идти надо было согнувшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74