Когда первого убил, он сразу упал. Тут второй выбежал, наклонился к убитому, я и его уложил.
Мне страшно стало: я убил человека! А потом вспомнил наших - и стал их бить без пощады.
Дом провален до второго этажа. Кто сидит на лестнице, кто на втором этаже. Кассы - в них деньги все сгорели.
На кургане живут девушки, жгут костры, готовят, офицеры заходят к девушкам.
Боеприпасы возят на лошадях.
Наблюдаешь иногда такую картину: идет фриц, собака лает на него из двора, фриц ее убивает. Если ночью собачий лай - значит, фрицы чего-то делают там, шастают по домам, вот собаки и лают.
Я стал зверским человеком - убиваю, ненавижу их, как будто моя жизнь вся так и должна быть.
Я убил 40 человек - трех в грудь, остальных в голову.
При выстреле голова сразу откидывается назад или
в сторону, он руки выбрасывает и падает...
Один убитый мной перед смертью сказал по-русски:
"Спасибо, Сталинград, что меня русский снайпер
убил".
Как-то мы принесли гармошку, поем, танцуем, Фрицы заслушались, а потом открыли огонь.
Пчелинцеву тоже жалко было убивать: первого не смог, второго убил и как я мог?
Меня сначала трясло, когда убил: ведь человек шел за водой!
Двух офицеров уложил. На высоте - одного, другого - у Госбанка, он весь в белом был, все немцы вскакивали, ему честь отдавали, он их проверял. Хотел перейти улицу - я и ударил в голову. Он сразу свалился, ноги только задрал в ботинках.
Вечером иногда выхожу из подвала, смотрю - сердце поет, хочется хоть на полчасика в живой город.
Выйдешь, подумаешь: Волга тихо стоит, неужели Волга наша для этого страшного дела?
Один сталинградец у нас был - я его расспрашивал, где клубы, театры, как гуляли на Волге. Здесь гуляли, парк был".
Сварщик Косенко так варил, что люди приезжали с фронта и просили чинить "катюши" - "У вас лучше, чем на фронте".
Два танка примчались с фронта: "Скорее, нам в бой", - зачинили и ушли в бой. В тот же день 5 пушек отремонтировали. Этим делом занимались 4 человека. Слесарь, кузнец, токарь, сварщик. Поцелуйкин, Забиркин, Белоусов, Косенко и мастер, он же начальник цеха, и слесарь Солянинков.
Тов. Крыжановский - начальник турбинного цеха.
По территории 500 снарядов, бомб около 80 - 4-го ноября. И еще 20 5-го, и 16 в августе.
"Жизнь постепенно останавливается, - говорит Николаев. - Вот и часы стали".
Солянинков: "Я еще строительством занимался в 1920-м, здесь я вырос мастером ОТК, а в последнее время работал на все руки. Бомбежки переносили все в щели. Ну, а когда снаряды - мы работали, не обращали внимания.
Полтысячи подков сделали, создавали мастерские, кухни ремонтировали, одной специально дно вставляли. Зениткам досылатели делали. Ремонтировали "максимы", американские пулеметы.
Работали днем и ночью - я в последнее время и начальником, и токарем, и фрезеровщиком, и всем.
Да, неохота уезжать, я б остался. Привык.
За 4-е и 5-е потеряли 21 человека".
(Красивый; слабый тенорок. Воск в лице.)
Возле двери мастерской попал снаряд, а вскоре 2-й, в ту же воронку.
Погиб на 4-м посту осетин Алборов (бомба), в руке ложе винтовки, а дуло отлетело, пульс еще бился. Боец рыдал, кричал: "Мой товарищ погиб".
Гуртьев и Белый встретились в Сталинграде, вместе служили в 1919 г. Белый командовал ротой, Гуртьев - комбат.
Такая же встреча с Людниковым - ком. 138 див., Гуртьев был начальником штаба дагестанского полка, Людников - ком. взвода.
Белый - командир бригады.
Все трое сидели в П-образном КП. С Белым вместе воевали на юге.
На старой войне был вольноопределяющимся рядовым в артиллерии - под Варшавой, Барановичами, Сарны, Чарторийском.
Два года учился в Петербург. политехникуме.
"28-го октября были под Котлубанью. Совершили 200-километровый марш за 2 суток - полк Маркелова. За ним полк подполковника Михалева (погиб со всем штабом, похоронен в парке Скульптурном), и затем пришел полк Барковского (Барковский погиб, был ранен комиссар Белугин), команду принял Сергиенко, а затем майор Чижов (Сергиенко убит - выскочил в один из домов, организовал оборону и при возвращении на КП убит).
Прибыли ночью 1-го октября в садоводство, приехал ген. лейт. Голиков, дал указание произвести рекогносцировку переправы и подготовку к переправе.
В 11 вечера приказали переправиться первыми, пришел полк Маркелова, сапер, бат., связь штаб., противотанк. дивизион с 6 пушками, пульбат. Я явился в штаб армии - получил задачу занять круговую оборону в районе "Баррикад". На запад - ж.-д. нагромождение вагонов разрушенных, дома, недостроенные танки, садики фруктовые.
Завод остался левее".
"Народ был настроен хорошо, обстрелянный. Возраст - от 23 до 46.
Большинство сибиряки - омичи, новосибирцы, красноярцы. Сибиряк покоренастее, построже, посуровей, охотники, дисциплинированнее, привычней к холоду, лишениям.
Ни одного случая дезертирства, один уронил винтовку, три километра бежал за вагоном и догнал. Молчаливы, но остроумны, резки на слово. Впереди нас была 112-я.
1-го я получил задачу сменить 112-ю, перейти в наступление на з-д Силикатный.
2-го начали наступать и в то же утро заняли завод (полк Маркелова), преодолевая миномет., арт. и пулеметный огонь.
С утра начался сильный огонь с Макеевской улицы и с кладбища.
Полк Сергиенко прикрывал балку, а в Скульптурном саду - Михалев, Маркелов занял завод "Силикат".
Весь день бомбили - 40 самолетов с перерывами в 10-15 минут. Бомбы мельче.
Наблюдение продолжалось, стреляли по самолетам - из ПТР, пулеметов. Те утюжят, а наши стреляли.
К "свистунам" привыкли - даже скучно, когда немец не свищет, свистит значит, не бросает.
Ночью со 2-го на 3-е они перешли в атаку на з-д Силикатный, весь полк Маркелова лег - осталось 11 человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154