(Джоке.) Ты, братец, ошибся! Сознайся лучше честно и по-человечески, что ты по меньшей мере слесарь-механик, если не хочешь сознаться в том, что ты бывший русский офицер или испанский матрос!
Джока. Я помощник аптекаря.
Жика. А что, господин начальник, можно и так оставить.
Еротие. Оно, конечно, как ты говоришь, господин Жика, эти помощники аптекарей готовят яды, спирты, бенгальские огни и прочие опасные штучки. Но, братец, мне как-то не нравится: помощник аптекаря и – революционер. Нет, что-то мне не нравится! (Джоке.) Ну ладно, пусть ты будешь помощник аптекаря, но ты сознаёшься в том, что имел при себе антидинастические документы?
Джока. Не сознаюсь!
Еротие. Как так не сознаёшься? А это что такое? (Виче.) Где бумаги, найденные при нем?
Вича (дает ему бумаги). Вот они!
Еротие. А это что такое, а?
Джока. Это мои бумаги, их взяли у меня из кармана.
Еротие. Твои бумаги, конечно, твои бумаги! Вот то-то и оно. Это тебя задело, братец ты мой, так что лучше сознайся во всем честно.
Джока. Не знаю, в чем мне сознаваться.
Еротие. Если не знаешь, я тебя научу, в чем тебе следует сознаться. (Виче.) Ты просмотрел эти бумаги, господин Вича?
Вича. Нет еще, господин начальник.
Еротие. Ну давай сперва покончим с этим. (Развязывает пакетик, перевязанный бечевкой.)
Джока. Я не разрешаю этого делать, это мои сугубо личные вещи.
Еротие. Гляньте-ка на него, личные вещи! А то, что ты собирался взорвать государство, это что, тоже твое личное дело? Все это должно быть прочитано.
Джока. Но я прошу вас…
Еротие (не слушая его). Пиши, господин Милисав. (Диктует.) «Затем перешли к чтению документов и бумаг, найденных у обвиняемого в…» (Виче.) Где это у него было?
Вича. Во внутреннем кармане сюртука.
Еротие (продолжает диктовать), «…найденных у обвиняемого в специальном внутреннем кармане сюртука». Записал? А ну-ка, господин Вича, по порядку. (Передает ему бумаги.)
Джока. Но я вас очень прошу, господин начальник!
Еротие. Не о чем, братец ты мой, ни тебе меня просить, ни мне тебя. Разве тебе не ясно, что ты находишься в руках властей, а коль скоро кто-нибудь попал в руки властей – его дело молчать. Понял? Читай, господин Вича!
Вича (развернул первый листок бумаги). Какой-то счет, что ли.
Еротие. Ты читай.
Джока. Но, ради бога…
Еротие (Джоке). Пет! (Виче.) Читай!
Вича (читает). «Белье, отданное в стирку бабке Саре».
Джона. Вот видите!
Еротие (Виче). Да читай же, тебе говорят! Кто знает, что под этим скрывается, ведь у этих революционеров имеются всякие шифры: пишут одно, а означает это совсем другое. Господин Жика, прошу тебя тоже обратить на это внимание.
Вича (читает). «Дюжина носовых платков…»
Еротие. Гм! Гм! «Дюжина носовых платков». Как бы не так! (Джоке.) А ну, скажи-ка нам честно, что ты этим хотел сказать?
Джока. То, что написано.
Еротие. Читай, господин Вича, дальше!
Вича. «Шесть рубашек, три полотенца, четыре пары кальсон».
Еротие. Гм! Гм! «Шесть рубашек, три полотенца, четыре пары кальсон». Разве у него не получается, господин Жика, вроде какой-то диспозиции воинских частей? А?
Вича. «Две егерки».
Еротие. «Две егерки», а? Вот и это мне что-то подозрительно. Две егерки. (Джоке.) Слушай, паренек, скажи искренно, что ты подразумевал под этими двумя егерками?
Джока. То, что написано.
Еротие. Слушай, паренек, я дам тебе поистине родительский совет. За твою вину тебе не миновать пули в лоб, сознаешься ты или не сознаешься. Так почему бы тебе по-хорошему во всем не сознаться, ведь если бы ты сознался, это было бы для тебя смягчающим обстоятельством. Я не говорю, что это смягчающее обстоятельство тебе поможет и тебя не поставят к стенке, но все-таки ты в какой-то мере облегчишь свою совесть. И когда тебя поставят к стенке, ты сможешь со спокойной душой сказать себе: «Я погибаю, но тем не менее у меня есть смягчающее обстоятельство!» Поверь мне и послушайся, говорю это, как отец, ради твоего будущего, ведь ты еще молод и должен думать о своем будущем.
Джока. Ах, что вы говорите, сударь? Какая стенка, какая пуля! Я ни в чем не виноват!
Еротие. Ладно, сынок, я по-хорошему хотел, чтобы ты согласился добром, а раз ты не соглашаешься, потом не раскаивайся, поздно будет. (Виче.) Читай дальше!
Вича. На этой бумажке больше ничего нет. Дальше идет вот эта записная книжка.
Еротие. А есть в ней что-нибудь?
Вича (заглядывает в записную книжку). Первая страничка чистая, только одна дата записана. На второй страничке написано какое-то стихотворение.
Еротие. Ara, стихотворение! Оружие, кровь, революция, свобода… Вот, вот, читай, Вича!
Джока. Я вас хочу попросить!..
Еротие. Что, сознаться хочешь?
Джока. Да не в чем мне сознаваться.
Еротие. Читай!
Вича (читает).
В жизни, душенька моя,
Любит всяк, как может.
Мое ж сердце без тебя
Так тоска и гложет.
Еротие. Стоп! Да это, друг мой, что-то из лирики! (Джоке.) Нет ли у тебя братец, чего-либо поопаснее? Это ерунда! (Виче.) Нет ли там еще чего?
Вича. Есть. (Читает.)
Я люблю тебя, мой свет,
Сердцем и душою,
И блестит твоя краса
Для меня звездою.
Еротие. Оркестр, играй, раз, два, три! Не так ли, господин Жика?
Жика. Похоже немного.
Еротие (Джоке). Стыдись, тоже мне революционер! Дюжина носовых платков, полотенца, кальсоны. У тебя тут должны быть ружья, бомбы, а не «четыре пары кальсон». Нет чтобы написать какую-нибудь приличную прокламацию, так, чтобы полиция с радостью надела бы тебе на ноги кандалы. А ты «душенька моя, сердечко золотое», раз, два! Есть там еще что, господин Вича?
Вича. Вот на этой страничке какая-то запись.
Еротие. Читай!
Вича (читает). «Против запоров».
Еротие. Как, как?
Вича. «Против запоров».
Еротие. Aгa, aгa, вот здесь-то кое-что и может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18