Тогда это были только мечты; теперь же, после многих лет, когда Мендель достиг богатства, его ранние мечты легко могли быть осуществлены и, может быть уже осуществлялись — кто знает? — в эту самую минуту!
Зельда вышла из комнаты в огромную переднюю, пробежала мимо цветников перед гостиницей и бросилась в лес по узкой тропинке, вдоль небольшого ручейка, извивавшегося между серебристых берез. Она быстро шла все вперед и вперед, побуждаемая безумным желанием отыскать где-нибудь Менделя с его возлюбленной.
Вдруг она остановилась — „Ты — старая дура! — пробормотала она про себя. — Куда ты бежишь? Чего тебе надо? Нечего сказать — хорошее занятие для матери шестерых детей и бабушки!". Она повернула обратно. Если Мендель вдруг спросит ее, где она была, что ей тогда придется сказать? В лесу! Зельда, одна, в лесу, прилегающем к гостинице Вандевор! Мендель будет иметь полное право заподозрить ее… Ах!… Она сразу остановилась и невольно спряталась за дерево. По другой тропинке, навстречу ей, шла какая-то парочка.
Зельда вдруг побледнела; ее губы стали пепельного цвета. Пара уселась на огромном пне. Мужчина обнял женщину за талию, она положила ему голову на плечо!
— Как же случилось, что вы женились на ней? — спросила женщина.
— Что такое любовь? Картошка. У нее есть глаза, но она слепая!
Женщина захохотала, бросилась Менделю на шею — ибо это был Мендель, хотя Зельда и отказывалась верить своим глазам — и звучно его поцеловала. Этот поцелуй, как удар грома поразил Зельду. Она не могла двинуться с места.
— Что такое любовь? Табак. Он действует на сердце! — прошептал Мендель..
Зельда вскрикнула и опрометью бросилась бежать. Эта яркая, слишком реальная картина, казалась ей каким-то страшным, кошмарным сновидением. Нет, это просто ее безумное воображение, больная фантазия — она никогда не поверит этому! Но в то же время, картина так живо стояла у нее перед глазами, слова Менделя с такой болью звучали у нее в ушах, что когда она добежала до своей комнаты, сердце ее готово было разорваться от невыносимой боли и стыда.
— Мама! — вскочила Сарра, усаживая ее в кресло. — Что с тобой? Мильтон! Воды!
Но Зельда сердито оттолкнула ее.
— Воды — говоришь? Лучше дай мне яду!
— Мама! Зачем ты хочешь пить яд?
— Я? Я не хочу пить яд. Я хочу его дать кому-то… Дать его твоему отцу!
— Но зачем ему пить яд?
— Он не хочет пить яд, но кто станет спрашивать его об этом? — воскликнула она, ломая руки. — Такого человека нужно отравить! Ты только вообрази себе… Мендель Маранц, примерный муж! А теперь он сидит там, под деревом… И с кем, ты думаешь?…
— Как я могу знать?
— Я тоже не знаю! — жалобно простонала Зельда. — Ой! Я вся сгораю от стыда. Разве ты не понимаешь? Он сидит там с женщиной! Сперва я думала, что это мое воображение, но теперь я поняла все! Недаром, вернувшись из города, он снял себе отдельную комнату!
Мильтон и Сарра удивленно смотрели на нее, заставши на месте.
Какая ужасная драма разыгралась у них перед глазами! Другая женщина! Отдельная комната!
Вдруг Мильтон, очнувшись, бросился вниз по лестнице в контору гостиницы.
— Есть у вас ключ от другой комнаты мистера Маранца? — резко спросил он.
швейцар внимательно посмотрел на доску с фамилиями жильцов.
— У мистера Маранца нет другой комнаты, — сказал он.
Мильтон, успокоенный вышел из конторы.
— Все это чепуха. Мы сами напрашиваемся на скандал.
Но Зельда посмотрела на него с сожалением.
— Ты спрашивал швейцара? Спроси лучше горничную.
Не дальше как вчера, Мендель пошел наверх, чтобы сменить костюм, предполагая, что Зельда сидит на веранде, а она в это время была в своей комнате и следила за ним, стоя за спиной у горничной; она увидела своими собственными глазами, как Мендель, отец шестерых детей, проскользнул в другую комнату.
Сарра и Мильтон тихонько пошли по коридору к той секретной комнате, где они должны были накрыть Менделя. Зельда получила ключ от горничной, и план их состоял в следующем. Войдя в комнату, они должны были спрятаться там и ждать, пока не явится гнусная пара, и тогда… О! Зельда наверное даже не переживет этой минуты…
Но что это? Они пришли слишком поздно! Дверь была заперта изнутри, и в замочной скважине торчал ключ. Только Мильтон с его способностями хирурга мог спасти положение. С необыкновенной ловкостью, при помощи перочинного ножа, он вытянул ключ, вложил другой, повернул два раза и широко распахнул дверь.
Пойман! Он был здесь! Что может быть еще хуже того, что они увидели здесь? Мендель — великий, мудрый Мендель Маранц, автор глубоких мыслей и необыкновенных изречений лежал на диване, полураздетый и босой! Его платье было разбросано по всей комнате, воздух был пропитан запахом крепкого турецкого табака.
„Ну, — думала Зельда, — как можно после этого верить в человеческую природу? Если такой человек, как он, настоящий святой, цадик, может проделывать такие вещи!".
С выражением мучительной боли на лице она стояла против Менделя и смотрела на него, как на прокаженного. Ее дети стояли рядом, униженные и оскорбленные такой безобразной действительностью.
На столе шумел самовар, распространяя приятный запах чая, и стояли разные закуски, а у стены, в открытом настежь гардеробе, висели бархатные и шелковые халаты, какие носят только принцы в часы послеобеденного отдыха. Мендель превратил свою комнату в какой-то уголок в восточном вкусе, где он проводил время вместе с НЕЙ. Но где же она? У нее, конечно, было достаточно времени, чтобы спрятаться, пока они возились с дверью.
Мендель встал с дивана, безнадежно махнув рукой.
— Я так и знал, что меня, в конце концов, накроют, — сказал он с досадой в голосе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51