— Да уж, — ворчливо согласилась Сара.
— Спасибо и на том, что не сказала им, будто я умер. Но они же ничего обо мне не знают!
— А чего ты ожидал? Увидеть небольшой алтарь в углу? — резко спросила она.
Он посмотрел на нее сверху вниз с раздражающей проницательностью.
— Ты не хочешь ими делиться. Это просто жадность, но, видимо, это присуще человеку.
— Что поделаешь!
— Сара. — Он опустил длинные руки ей на плечи. — Они не мои дети и не твои. Они наши дети. И между нами не должно быть никакого соперничества. — Это прозвучало как холодный и колкий упрек, на какой был способен только Рафаэль. — Не я тебя сегодня не допустил в нашу компанию. Ты сама себя исключила.
— За тобой трудно угнаться.
Она направилась в холл, хотя ей хотелось броситься навзничь и рыдать, рыдать от умственного и физического бессилия.
— Когда ты вылезаешь из своей скорлупы, ты мне даже больше нравишься. За одним обедом я узнал о тебе больше, чем за два года совместной жизни. Хотя и не могу сказать, что мне это доставило большое удовольствие. — Его красивые губы сложились в горькую усмешку. — Но по крайней мере я многое понял.
Он стоял в проеме двери, облокотившись на косяк с грацией дикого животного и с видом человека, владеющего всем, что находилось в поле его зрения. Сдерживаемая сила волнами исходила от него. Глядя на него, она чувствовала себя слабой, женственной и беспомощной, а вовсе не эмансипированной.
Она глубоко вздохнула, пытаясь сбросить с себя оцепенение.
— Послушай, я готова поехать в Испанию на несколько недель…
— Этого мало. И всегда будет мало, — тут же отрезал он.
— Ты хочешь сказать, что я должна бросить работу, бросить дом, забыть о своих корнях, и все это — ради тебя? Ты невыносимый эгоист! — с дрожью в голосе упрекнула она.
— Не заставляй меня прибегать к жестким мерам, Сара. — Он остановил на ней сердитый взгляд золотистых глаз, в которых не было и намека на теплоту. — Не заставляй меня делать шаги, о которых мы оба в будущем можем пожалеть. Я хочу, чтобы Бену и Джилли было хорошо. У меня нет ни малейшего желания лишать их матери или лишать тебя детей. То есть ты и я… мы должны найти компромисс.
Ей вдруг стало плохо.
— Я не люблю компромиссы.
Он внимательно на нее взглянул.
— Мне тоже еще никогда не приходилось идти на компромиссы. Мне бы и сейчас этого не хотелось, но другого выхода я не вижу.
— Ты хоть подумал о том, что ты делаешь!
В ее дрожащем голосе были слышны нотки отчаяния.
— Я знал… — возразил он очень мягко, — мне кажется, я знал, что я сделаю, уже в тот первый вечер, но я боролся с собой. Сегодня я уснул только под утро. Все вспоминал нашу прошлую жизнь. Мы были очень молоды, es verdad? Я хотел от тебя слишком многого, а дал тебе слишком мало. К тому же… — он протянул было к ней руки, но передумал, — я не могу любить человека, который не любит меня.
— Бога ради, перестань! — Сара потеряла терпение и уже больше собой не владела. — Какого черта, ты думаешь, я столько времени с тобой бы маялась, если бы не любила тебя? Чего ты хотел? Расписки кровью? Не спрашивай почему, но я с ума по тебе сходила! Когда ты ушел, мне казалось, что я потеряла все!
— Сара… — тяжело выдохнул он.
С трудом переведя дыханье, она взглянула на него снизу вверх. На его лице сверкала, как алмаз под лучами солнца, обворожительная улыбка, которая притягивала ее, словно магнит. Вздрогнув, Сара тут же постаралась взять себя в руки и показала иголки, как еж, чувствующий опасность:
— Тебе, пожалуй, пора. А то еще Сюзанна бросится тебя разыскивать с собаками!
— Ты все еще думаешь, будто я с ней сплю?
Она с удовольствием отметила, что улыбка исчезла с его лица.
— То, что я думаю, не имеет никакого отношения к совместному времяпровождению в постели, — сказала она кисло.
— Этим я тоже не занимаюсь, — спокойно ответил он.
— Никогда?
На его высоких скулах заиграл легкий румянец.
— Было… один раз, очень давно.
Она почувствовала себя так, словно в нее швырял ножи человек, совсем не умеющий это делать. Холодная сталь вряд ли причинила бы ей больше боли.
— Пока мы были вместе? — беспомощно спросила она.
Напряжение не покидало его.
— У меня нет желания говорить об этом, Сара.
— А я-то думала, что ты пойдешь резать правду-матку и взвалишь всю вину на черта! Не разочаровывай меня!
— De acuerdo, — резко сказал он. — Это случилось после того, как мы разошлись, после того, как я получил от твоего адвоката бумаги о разводе…
В душе у нее зарождалась ядовитая ненависть. И боль. Почему его не разразил гром? Почему на него не обрушилась кара Господня? Почему он не исчез навеки из ее памяти, чтобы больше никогда не причинять ей боли?
— Я был очень пьян и очень расстроен, — хрипло произнес он. — Мы скорее были друзьями, чем любовниками. Ты хотела развода, Сара. Не суди меня за это.
— Я осудила тебя пять лет назад и не вижу причин, почему я должна менять свое мнение.
Она храбро задрала подбородок вверх, хотя внутри у нее все оборвалось.
— Муж Сюзанны, Эдуарде, тоже живет у меня. Их ребенок лежит в одной из самых известных клиник Лондона. Он очень серьезно болен, ему сделали операцию, и сейчас он поправляется. Я предложил им пожить у меня, пока они в Лондоне.
Сара и глазом не моргнула, будто ее это вовсе не интересовало, — она все еще ненавидела его с такой силой, что не понимала, как это он не пал замертво у ее ног. Входная дверь мягко стукнула, и она с облегчением вздохнула, хотя и знала, что ей предстоит еще одна бессонная ночь.
На следующее утро она подала заявление об уходе с работы. Начальник отдела кадров нахмурился, но ничего не сказал. С ее уходом компания, естественно, не обанкротится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56