Ей понадобились считанные минуты, чтобы подчинить его плоть и нервную систему, которые напряглись в ожидании. Дайана наслаждалась властью над ним. Она правила бал… Сумев с необыкновенным изяществом вызвать в нем остро-сладостные ощущения, она щедро отдавала ему свою беззаветную любовь на этом пиру страсти.
Касания ее губ, сравнимые с трепещущими языками пламени, зажигали его, а ее тонкие длинные пальцы подливали масла в огонь. Он был готов вспыхнуть и сгореть мгновенно. Он просто жаждал этого с такой силой, как если бы никогда прежде не был с женщиной. Господи, ну что же она медлит!.. Он застонал, поняв, что не в состоянии справиться с чувственным приступом, и бросился в это бушующее пламя вместе с нею и в нее.
Их страсть бушевала, как ураган, проносящийся с ливнем над раскаленной пустыней, истосковавшейся по влаге; как мощный источник, вырвавшийся из недр земли. Как путники, измученные жаждой, они пили друг друга и все не могли напиться. А в подсознании билась мысль, что все равно им жажды не утолить. Они впали в зависимость от этого животворного источника, приносящего одинаковое наслаждение и тому и другому.
Они лежали, соприкасаясь обнаженными телами, крепко обнимая друг друга, сплетя ноги. Наступило то самое мгновение, когда время останавливается и далее точка отсчета определяется не секундами и минутами, а единением тел и душ. Дайана это сразу почувствовала.
Он сделал над собой усилие, чтобы освободиться от состояния отрешенности, сознавая, что оно чревато для него – единение душ в его штаны совсем не входило. Росс ослабил объятия, открыл глаза и бросил на нее задумчивый взгляд. Он никоим образом не хотел прикипать к ней, а получилось иначе.
Душевные страдания, которые Дайана ему причинила, отошли на задний план, вернее – ее красота в союзе с его мужской уязвимостью оттеснили их в самый дальний угол его памяти. Росс знал, что недобрые чувства к ней еще вернутся, но сейчас он ощущал облегчение, которое должен испытывать любой мужчина, переспав с женщиной после трехлетнего воздержания, особенно если он твердо знает, что никакая другая ему такого наслаждения не доставит.
Он обвел ее с головы до ног томным взглядом и задумался. Надолго ли его хватит? И сразу же желание вспыхнуло с новой силой.
Ее кожа цвета густых сливок поменяла оттенок, как если бы в эти сливки добавили нежной лесной земляники. Черный шелк волос разметался в очаровательном беспорядке. Она была прекрасна. Выражение на лице умиротворенно-чувственное, зовущее и улыбка такая мягкая, удовлетворенная. Он понимал: стоит только захотеть, и она снова будет его.
Он так и поступал всю эту ночь, каждый раз надеясь, , что физическое расслабление совпадет с душевным. Но напрасно!.. Он только все больше привязывался к ней. Называл в душе колдуньей, сиреной, еще как-то, не желая признавать или не понимая, что на вечном балу плоти душа играет не последнюю скрипку.
Золотистые лучи сверкающего утреннего солнышка шагнули через высоченные окна и тронули лицо Росса. Он с трудом повернул голову. Так-так! Все мышцы ныли. Он лишь поправил подушку, но и этого движения оказалось достаточно, чтобы кровать закачалась. Хотел было вскочить, но вместо этого снова лег и расслабился, наслаждаясь успокаивающим покачиванием.
Кровать – ворох подушек, одеял, белья с вышивкой – свисала с потолка на толстых латунных цепях, прикрепленных к ее углам. Он вспомнил, что когда ночью они занимались с Дайаной любовью, то раскачивались на ней туда-сюда. Забавно!..
На голубом ковре, будто осколки разбитого стекла, посверкивали бриллианты. Улыбаясь, он вспомнил, как она лежала голехонькая, но при фамильных драгоценностях. Когда легли в эту постель-качель, она засмеялась.
«Ты, должно быть, подумал, что я совершенная дурочка, когда спускалась по лестнице, вырядившись, – сказала она.
– Вовсе нет! – ответил он.
– А я изо всех сил старалась выглядеть сногсшибательной и сексапильной.
– Надо сказать, тебе это удалось, – заметил Росс, чувствуя, как желание охватило его, едва только он представил, что и глаза у нее сверкают и светятся, как драгоценные камни, придавая особую прелесть ее милому лицу.»
Как раз тогда, когда их сплетенные тела пришли в движение, кровать и начала раскачиваться.
Росс постарался прогнать эти приятные воспоминания. Ни с того ни с сего подумал, а достаточно ли высокие потолки в его спальне для такой умопомрачительной новинки. Нужно будет спросить у Дайаны, решил он.
Не открывая глаз, он протянул руку, но Дайаны рядом не оказалось. Подушка еще хранила ее тепло.
Может, это и к лучшему, размышлял он, потирая виски. Вид ее обнаженного тела непременно вызвал бы соблазн, что в свою очередь отозвалось бы ноющей болью внизу живота.
Он лег на спину, чувствуя необыкновенную усталость, и решил вздремнуть, но звук работающего пылесоса прогнал остатки сна. Мотор рычал со страшной силой, всасывая с натертого воском дубового паркета и ковров воображаемые следы минувшей ночи.
Росс вылез из постели в необычно веселом расположении духа, несмотря на боль в голове и мышцах. И не лень возить за собой по полу эту рычащую машину, подивился он, представив себе ее, такую милую, красивую, рядом с пылесосом. «Я аккуратная женщина легкого поведения…» Он хмыкнул. И все время, пока принимал душ и одевался, посмеивался.
Когда он спустился вниз, она была на кухне. Гостиная, как он и предвидел, сверкала, а пылесоса и след простыл. Тишина. Только чуть слышно журчал кондиционер, а из кладовки доносился приглушенный рокот стиральной машины. Постирушку затеяла, усмехнулся он про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47