И никакой надежды. Его осматривали известные южноафриканские и иностранные доктора. Приговор всегда был одинаков. Никогда больше Тревор не сможет ходить. В остальном его здоровье опасений не вызывало.
Андру раздражало его слишком богатое воображение: он постоянно строил разные планы, отбрасывал их и при этом не переставал жаловаться. Именно Андра стала объектом его излияний. Общаться с ним было очень трудно, но она жалела его, понимая, как ужасно оказаться в таком положении.
Каждое утро они сидели в гостиной или на веранде, выходившей в сад. Андра играла на пианино или болтала о друзьях, которые частенько навещали их.
Бывшие сослуживцы и приятели Тревора глубоко сочувствовали живому, красивому молодому человеку и, возможно, – его красивой и знаменитой жене.
Андра принимала гостей только ради Тревора. Ему нравилось, когда собиралась большая компания. Одиночество и скука его угнетали. Общества Андры было недостаточно. Она была благодарна, когда выпадала возможность оставить его с добрым приятелем и побродить по парку, пройтись по магазинам или покататься на машине. Это было ей необходимо, ибо со дня свадьбы он настоял на том, чтобы она оставалась с ним и днем, и ночью. Они спали в одной комнате. Ночью Тревор просыпался и просил поболтать с ним. Обычно он извинялся, что мешает ей спать, объясняя это невыносимостью мрачных бессонных часов, когда только Андра могла успокоить его и заставить заснуть.
Он стал ее ребенком. Она – его матерью. Они никогда не будут мужем и женой.
Тревор интересовался только собой. Правда, он признавал, что она прекрасно заботится о нем, но тут же добавлял, что Андра должна испытывать от этого только удовольствие. Однажды один из его друзей восхитился, как повезло Тревору – рядом с ним такая красивая и преданная сиделка. Тревор рассмеялся:
– Но Андре нравится ухаживать за мной. И она счастлива, ведь я мог погибнуть во время этой ужасной катастрофы. А так я все-таки рядом. Это много значит для нее. Не так ли, милая?
Андра тихо ответила:
– Конечно.
Глава фирмы, в которой работал Тревор, Джек Фелдаз, был особенно добр. Он делал для Тревора все, что мог. Деньги не были проблемой. В «Ля Пуансетт» доставлялись цветы, фрукты, сигары и пластинки из Лондона.
Но вчера, как и следовало ожидать, из компании пришло письмо, сообщавшее, что они весьма сожалеют, но Тревор не проработал достаточно долго, чтобы получить право на пенсию. Его зарплата сохраняется в течение года. Но на это место уже принят новый менеджер.
Андра понимала, насколько горьким будет такое известие для человека, который так много работал, чтобы подняться наверх. Прочитав письмо, Тревор сорвался и расплакался как ребенок. Андра уже привыкла видеть своего огромного загорелого мужа в слезах. Ее это больше не шокировало. Она понимала, что Тревор слаб и сентиментален, хотя иногда бывает жесток, как, впрочем, все люди с таким характером. И если нужно было излить горечь и желчь, именно она становилась мишенью. Иногда он впадал в такое состояние, что безжалостно упрекал во всех своих бедах ее:
– Тебе все равно, жив я или мертв. Ты можешь делать все, к чему привыкла.
Ты до сих пор мисс Андра Ли, кинозвезда. Ты не стала миссис Тревор Гудвин…
Я чудовище…
Так он терзал Андру, пока ее терпение не иссякало. Однажды, не выдержав, она попросила его успокоиться:
– Я вышла за тебя замуж и забочусь о тебе. Больше я ничего не могу сделать! – выпалила она во время словесного поединка.
А он хитро посмотрел на нее и спросил:
– Это тебе в тягость? Твоя любовь не может выдержать испытаний? Если бы ты попала в катастрофу, клянусь, мне было бы нетрудно ухаживать за тобой.
Очень сомнительно… Но она ничего не сказала, просто пожала плечами.
Постоянные сцены с мужем стали сказываться на ее нервах. Она старалась взять себя в руки и не реагировать на его истерики. Андра пыталась внушить себе, что Тревор не думает и половины того, о чем говорит. Это все реакция на шок после несчастного случая. Нужно быть снисходительной.
Андра поступала именно так. Но иногда, не выдержав, она убегала из дому.
А возвратившись, находила его раскаявшимся и готовым снова рыдать у нее на груди:
– Я эгоистичная свинья. Не оставляй меня. Прости меня.
Такими просьбами он пытался ее подкупить.
В это утро, закончив расставлять цветы и ожидая Тревора, Андра позволила себе редкую роскошь – подумать о Фрее.
О Боже, как далек страшный день, когда она сказала ему «прощай». Прошло только несколько месяцев, но казалось, что она жила и умерла уже дважды.
Андра была на грани срыва. Все, что ушло, оказалось слишком дорогим, а груз добровольной жертвы – непомерно тяжелым.
Она радовалась, услышав, что «Аутспен Квин» отплыл в Порт-Элизабет. Лучше знать, что Фрей где-то далеко от Кейптауна, и не мучиться, что он где-то близко. Конечно, на обратном пути он снова будет рядом с ней. Андра молилась, чтобы Фрей не сходил на берег. Он обещал, что не сделает этого.
Даже мысль о случайной встрече была невыносима. Несмотря на свой благородный жест по отношению к Тревору, Андра со временем поняла, что способна сбежать от него. Когда была свободна, то чувствовала, что не сможет бросить Тревора.
Теперь же, когда связана с ним, вопреки всему, на ум приходили мысли о разрыве.
Андра получила лишь одно подтверждение тому, что Фрей помнит ее. В день, когда «Аутспен Квин» пришвартовался в Кейптауне по дороге в Англию, цветочник принес ей огромный букет красных роз. В нем была карточка с инициалами «Ф. Р.». Она разорвала карточку на мелкие кусочки и проплакала над розами почти весь день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53