Казалось, он жалел меня и понимал, почему я чувствую себя неловко и от смущения почти все время молчу.Все Энсоны смеялись и говорили обо мне. Я пила чай, едва ли замечая, насколько он был вкуснее, чем в монастыре, потому что была поглощена разговором с Гарри.Когда все встали из-за стола, Гарри подошел, небрежно обнял меня и взъерошил мне волосы.– Я бы хотел увидеть тебя в красивом платье ровно через год, юная Роза, – произнес Гарри многозначительно и чмокнул меня в щеку.Я была так потрясена этой лаской, прикосновением его руки, что смертельно побледнела (как потом мне сказала Руфь) и посмотрела на молодого человека так, будто он ударил меня. Сказать по правде, его бездумное поведение вызвало целую бурю чувств в моей душе, ведь я уже полтора года не испытывала никаких эмоций. Я стояла словно током пораженная и дрожала как осиновый лист.Дерек, укоризненно глядя на брата поверх очков, быстро подошел к нам.– Замолчи, Гарри, ты забываешь, что это ребенок, черт бы тебя побрал… – пробормотал он.Руфь захихикала.– Интересно, что теперь скажут в монастыре… Гарри отпустил меня, рассмеялся и выбежал из комнаты. Он уже забыл обо мне… для него развлечение кончилось.А Розелинду Браун подвели нервы, и она горько разрыдалась.Энсоны огорчились. Миссис Энсон решила, что я плохо себя чувствую. Руфь тоже была немного взволнована. Младшие дети с любопытством смотрели на меня.А я стояла и все плакала. Впервые плакала после того, как приехала в монастырь в июне прошлого года. Я осознавала только, что Гарри, такой красивый, такой веселый, такой раскованный и так легко оделяющий девушек своим вниманием, открыл эти «шлюзы» и я никак не могу их закрыть.Спас меня Дерек Энсон. Видимо, он догадался, в чем дело. Он увел меня в опустевшую гостиную и попытался отвлечь, показывая свой проигрыватель и коллекцию пластинок.– Я так люблю классическую музыку, и мне очень жаль оставлять пластинки дома. Когда я приеду в Канаду, то снова стану покупать пластинки, – сказал он мне. – Садись, Роза. Я поставлю для тебя Пятую симфонию Бетховена. Ты, наверное, слышала ее?– Нет. – Я покачала головой, вытерла мокрые глаза и с несчастным видом высморкалась. Дерек с ужасом посмотрел на меня.– Неужели в мире есть хоть один человек, который не знает Пятой симфонии Бетховена? О Боже! – воскликнул он и добавил, что я должна ее тотчас же услышать.Дерек закрыл дверь, не разрешил входить даже Руфи и поставил свою драгоценную пластинку. И вот, сидя в комнате с незнакомым двадцатидвухлетним юношей, в маленьком доме в Стритеме, в то время как вся семья вышла гулять в залитый солнцем сад, впервые в жизни я услышала это чудесное произведение гениального композитора. Слезы мои высохли. Волнение, в которое меня привел поцелуй Гарри Энсона, прошло. Старые печали, новые проблемы – все отодвинулось на задний план. Я слушала с восторгом и благоговением, а мой мозг впитывал великолепную музыку, которая доходила до самых потаенных глубин моей души.Пока лились звуки музыки, Дерек молчал. А мне и не хотелось разговаривать. Но когда умолкли последние аккорды, он посмотрел на меня, и его добрые глаза сияли, а лицо было прекрасным и одухотворенным. Он сказал:– Ну вот, Роза. Тебе стало легче? Мне всегда помогает музыка. А эта музыка, музыка Бетховена, часто позволяет мне найти ответы на многие вопросы. Ты знаешь, Бетховен – мой бог.Я молча кивнула. У меня вдруг появилось желание сказать ему, что я хочу вместе с ним поклоняться его кумиру. И действительно, в тот день Чайковский правил миром музыки. Но после прослушивания Пятой симфонии в исполнении одного из лучших оркестров мира я поняла, что в будущем именно Бетховен будет владеть моими мыслями. Но все же я продолжала предаваться воспоминаниям о «Лебедином озере».Настоящий интерес и природный музыкальный вкус развязали мой язык. Я стала задавать Дереку десятки вопросов, наивно полагая, что он знает о музыке все. Теперь я понимаю, что это не так. Ведь он занимался сельским хозяйством. Его воспитали родители, которые принадлежали к тому же типу людей, что и моя мать, которые любили музыкальную комедию, музыку Гилберта и Салливана. У них вряд ли хватало подготовки для восприятия симфонической музыки. А Дерек был прирожденным музыкантом, и, если бы у него была возможность учиться музыке, он мог бы стать композитором. Об этом он всегда мечтал, но осуществить свою мечту не смог. Удивительно, сколько людей, которые ведут обычную, далекую от идеала жизнь и выполняют самую заурядную работу, могли бы стать хорошими музыкантами! Позднее я поняла это, когда в числе многих тысяч любителей музыки стала посещать концерты серьезной музыки.Спасибо тебе, Дерек, за то, что ты открыл для меня в тот августовский день новый мир. Твой брат Гарри поцеловал меня, разбудив во мне чувственные эмоции. А ты помог мне приобщиться к красоте и совершенству музыкального искусства, открыв для меня одно из величайших музыкальных произведений.Кроме Пятой симфонии я слушала «Юпитера» Моцарта. Это был настоящий праздник, который открыл мне глаза и заставил биться мое сердце.Я возвращалась в монастырь как зачарованная, в мечтах о музыке, с единственным желанием скорее покинуть его.Я рада была и тому, что не забыла спросить у Дерека, любит ли он «Лебединое озеро», на что он ответил, что очень любит и ходит на балет всякий раз, когда у него есть деньги.– Конечно, Чайковский – великий композитор, – сказал он, – и его музыка к балетам прекрасна и совершенна. Но, Роза, она затрагивает в основном эмоции. А одного этого недостаточно для любителя музыки.Тогда я этого не поняла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96