Меня изумляли высокие потолки в комнатах, огромный камин, украшенный резным камнем, гобелены, блестящие черные дубовые панели, серебро и цветы, диваны и кресла с роскошной парчовой обивкой. Русские слуги Иры. Прекрасный, сервированный только для нас троих завтрак, поданный нам в огромной столовой.– Я знала, что вам никого не захочется видеть, этот уик-энд – только для вас двоих, – добавила Ира.– Вы более чем добры к нам, Ира, – сказал Ричард с большим чувством.Она улыбнулась и кивнула мне.– Я так балую этого юношу. Но он – настоящий демон, знает подход к женщинам, правда, Розелинда?– Да, уж это он умеет, – призналась я.– Что за чепуху вы несете, женщины?! – воскликнул Ричард.Ира протянула руку и жестом человека, имеющего на это исключительную привилегию, взъерошила Ричарду волосы.– Мне не нравится, когда все так аккуратно. Вот. Теперь гораздо лучше.– Вы не меняетесь, Ира, – сказал он.Я смотрела на его милое лицо, на растрепанные волосы – мне он казался таким красивым, и я была согласна с Варенской. Я прислушивалась к их беседе. Они обменивались мнениями о последних балетных спектаклях, и я поражалась их познаниям в этой области. Но ни один из них не давал мне почувствовать, что я тут чужая, наоборот, они потихоньку вводили меня в ту атмосферу очарования, которую так обостренно ощущал каждый приехавший во Фрайлинг. А после обеда, который закончился почти в три часа дня – во Фрайлинге, как я поняла, был обычай подолгу не выходить из-за стола, – Варенская ушла в свои комнаты, а меня с Ричардом провели в наши.Наши комнаты. Новая сказочная страна. Невероятно большие комнаты в западном крыле, окнами выходящие на маленький пруд, за которым виднеется лес, манящий зеленью и прохладой в этот жаркий день.В моей комнате было три узких окна, куполообразный потолок. Стены затянуты бело-голубым шелком, на полу белый ковер. За белыми с золотом занавесями – большая дубовая кровать под белым бархатным покрывалом, расшитым голубым с золотом орнаментом.Мне, привыкшей к маленьким тесным комнатам, мне, в ком были еще живы воспоминания о монастырской жизни, все это показалось царским великолепием; и я почувствовала себя Золушкой, которая по мановению волшебной палочки доброй феи превратилась в принцессу.С трепетом в сердце я огляделась вокруг и через открытую дверь увидела роскошную ванную. А через другую Дверь – комнату Ричарда. Ничто нас больше не разделяло, в глазах Иры я была его истинной любовью и его настоящей женой. Она никогда не принимала Марион в своем доме.Я обнаружила, что Поля, одна из русских горничных, уже распаковала мой чемодан. На большой кровати лежал мой скромный халат и белая шифоновая ночная рубашка, купленная вчера в Лондоне, единственная экстравагантная вещь, которую мне захотелось иметь. Как Хорошо, что я выбрала именно белую, этот цвет очень соответствовал роскошной обстановке.Я думаю, Ричард был взволнован не меньше меня, но не показывал вида.– Я решил переодеться, надеть теннисные туфли, – небрежно сказал он. – Не хочешь прогуляться по парку? Или, может быть, ты устала, дорогая?– Нет, я хочу погулять с тобой, – ответила я.Но апогеем этого дня стал вечер… Все было так, как я представляла себе по рассказам Ричарда. Мы ужинали при свечах за длинным, роскошно сервированным столом, а потом пили кофе с ликерами, сидя у горящего камина, потому что к вечеру стало довольно прохладно и было приятно погреться у огня. Музыка… в первый раз я слышала, как Ричард играет. Я сидела рядом с Варенской и слушала, совершенно очарованная его импровизацией. У него не было хорошей техники, но играл он с большим чувством… Ира кивнула мне.– Я всегда сожалею, что уже слишком стара и не могу больше танцевать, мне всегда так хочется потанцевать под его аккомпанемент.– Я слышу его игру впервые, – сказала я.– Вы его очень любите, дитя мое? – спросила Ира. Не найдя слов, я кивнула. А когда я посмотрела на нее, должно быть, глаза у меня были полны слез, потому что она мягко сказала:– Я все понимаю. Мы, женщины, плачем и от счастья, и от горя. Знаю, вы любите его, иначе я бы давно уже попросила его уехать. Я бы не смогла видеть вас здесь. Знаете, я люблю Ричарда по-матерински. Если бы у меня был сын, я бы хотела, чтобы он был таким, как Ричард.Мы посмотрели на фигуру за фортепиано. Ричард сосредоточился на игре – и был исключительно красив.– Я не видела его таким уже много лет, – добавила Ира. – Почти всегда он был печален. Единственная радость в его жизни – ребенок, но мужчине этого недостаточно.– Вы знаете Роберту? – спросила я.– Нет, – ответила мадам Варенская. – Он не мог привезти девочку сюда из-за матери, вы понимаете?Я кивнула.– Этот брак… какая ужасная ошибка, – продолжала она. – Наверное, вы никогда не увидите Марион. Мне никогда не хотелось с ней встречаться, но я знакома с теми, кто ее знает… И еще я знаю, каким был Ричард, когда я впервые увидела его. Он был страшно несчастный. Но теперь вы поможете ему, Розелинда.– Да, я постараюсь! Я постараюсь!– И вы сможете это сделать, потому что вы добрая и очень искренняя и любите его, а для мужчины это очень много значит. Кроме того, у вас от природы склонность к искусству, музыке, а это для него тоже очень важно.С каждым ее словом я чувствовала себя все более счастливой, и за это я была благодарна ей. Я смотрела на великую балерину с трепетом и уважением. Она была одета в черное, белоснежные волосы укрывала кружевная мантилья, а грудь украшали красные розы. Если бы она не говорила со мной так успокоительно и мягко, я бы чувствовала себя совсем заурядной и незначительной.Ричард перестал играть и направился к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96