— Я уверен, — попытался он возразить, — что скоро ситуация резко изменится. Новые таможенные пошлины позволят получить гарнизонам барона Харуми все необходимое.
— Неправда! Харуми просто глупец, если рассчитывает на Корею, — презрительно усмехнулся Стрейкер.
— Вы уверены в этом?
— Да. Корейцы обижены на то, что Ямато вводит новые тарифы на ввоз. Они будут сопротивляться. Но если Ямато все же обложит их непомерным налогом, то тем самым приобретет в лице корейцев новых врагов. Люди, которые создают и контролируют богатство корейского квадрата, окажут вам значительное сопротивление. Если каждая сотая часть собственности, каждая двадцатая часть от продажи земель и каждая десятая от всей остальной торговли будет у них отобрана, они попадут под гнет. Что корейцы в этом случае подумают о вас? Господин Якубо, вы не принимаете в расчет их свободы. Даже фракции, дружественно настроенные к Ямато, поймут, что барон хочет сделать из них рабов!
Окубо с ужасом представил ситуацию, которую описал Стрейкер. Сейчас он вспомнил гневные слова, произнесенные главным корейским бунтовщиком Кун Ван Паем, который призвал «сбросить позорную тиранию вторгшихся иноземцев и грабителей». Окубо похолодел. Подобная перспектива заставила его сердце сжаться, он с трудом сохранял невозмутимость.
— Я не разделяю ваших мыслей, капитан, — начал он медленно.
— Если бы я думал так же, как вы, я не нашел бы спасительного решения.
Эллис откинулся назад и серьезно посмотрел на Окубо.
— Сейчас это вообще не принципиально. Либерти накануне больших перемен, и мы ждем их с нетерпением. Ошибочно думать, что все американские торговцы хотят, чтобы у власти остался старый Президент.
— Как? Вы не верны вашему Президенту?
— Зато мы верны неизменным торговым принципам. Такие люди, как я, всегда страдают от введения эмбарго. У меня в Нейтральной Зоне сохранилось много коммерческих соглашений с японскими торговцами, которые разделяют мои мысли.
— И они предполагают, что гражданская война — это выход?
Стрейкер свирепо взглянул на посла.
— Знаете, Президенты приходят и уходят… Я хочу, чтобы мой бизнес процветал вне зависимости от того, кто находится у власти. Я сблизился с людьми, которые стоят между бароном Харуми и Либерти. Мне известны их настроения. Вы только представьте: большое количество доверенных агентов, вкладывающих свои кредиты в надежное дело, могут контролировать корейские орбиты достаточно долго для того, чтобы отряды барона Харуми успели беспрепятственно достичь Американо. Я лично отдам в ваше распоряжение пять вооруженных межпланетных кораблей, которые гарантируют вам успешное приземление.
Окубо попытался привести мысли в порядок.
— Зачем вам это нужно, капитан? Низкие расценки — в интересах американских торговцев. Здесь у вас нет пошлины ни на десятую, ни на двадцатую долю. Зачем вы стремитесь попасть в положение ваших корейских соперников? Вы знаете, что может произойти, если Американо окажется во власти Ямато?
— Если это произойдет, к некоторым торговцам, без сомнения, будут более благосклонны, чем ко всем остальным. Придет день, и тот, кто проявил себя как друг, сможет рассчитывать на самый лакомый кусок, не правда ли?
— А значит, теперь мы снова возвращаемся к вопросу о верности, — медленно проговорил Окубо. Про себя же он подумал: «Осторожно, американцы обладают изворотливым умом. У них нет четких понятий о чести и верности. Они — сброд и грязь с душою торговцев. Сколько раз мне приходилось слышать их выражение: „Сорвать куш…“ Нам, всецело преданным императору, это кажется невероятным. Но вполне возможно, что этот американец готов продать свой сектор и Президента за пригоршню „быстрых долларов“.
Американец спокойно вздохнул и положил руки на колени.
— Я предлагаю вам всего лишь обычную сделку. Вам необходима помощь, и вы можете купить ее за два миллиона кредитов в свободно конвертируемых межсекторных облигациях. Вы вправе принять это предложение или отвергнуть.
— На два миллиона кредитов можно многое купить.
— Это зависит от того, что вы покупаете.
— Я подумаю об этом.
— Хорошо, господин Окубо. Но не размышляйте слишком долго. Мое предложение ограничено временем, в отличие от вашего чая, который может вечно кипеть в чайнике.
Капитан легко поднялся с татами и оставил собеседника в раздумьях.
«Это правда, что американский Президент никогда еще не был так воинственно настроен, — размышлял Окубо. — Правда и то, что за неимением безопасных путей через корейские орбиты интервенция в Американо может оказаться невозможной. Но, как сообщают шпионы, в Американо сейчас миллионы людей оказались без работы из-за введения торгового эмбарго. Терпение их уже на исходе. Рано или поздно здесь возникнут серьезные беспорядки. Пожалуй, этот человек действительно принес ему ключ от дверей Американо. И если это так, то он, Окубо Сигэнори, должен взять этот ключ».
Эхо шагов капитана стихло, и Окубо открыл ящик испанского бюро. Он извлек из него письмо императору. «Если включить сюда предложение, сделанное Стрейкером, — подумал посол, — то каждый иероглиф этого послания может оказаться золотым».
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Покинув резиденцию, Эллис направился пешком в сторону Ист-Сайда — района, которого ночью избегал любой здравомыслящий человек. Редкие прохожие смотрели на него враждебно, а из подворотен доносились лай собак и какая-то возня. Стрейкер шагал по грязным тротуарам, не обращая внимания на сомнительные рекламы увеселительных заведений и зазывания сутенеров. Широко размахивая руками, чтобы согреться, он почти желал, чтобы кто-нибудь набросился на него в темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127