— Так... молодость вспоминаю.
— М-м... ты чего сегодня такая сексуальная? — поинтересовался Пита. Ильгет вообще-то вовсе не это имела в виду, но поддержала игру.
— А вот не скажу! — это у них был такой код для обозначения определенной деятельности. Пита вдруг нахмурился и поднялся.
— Ну, если ты хочешь... я хотел еще поработать вообще-то.
— Да нет, нет, что ты, — поспешно сказала Ильгет, — сиди, конечно.

Все изменилось. Ильгет мыла посуду и размышляла о том, что всего год назад муж ни за что не отказался бы от секса, а сейчас... Да нет, ей секса-то и не хотелось. Она вообще ведь холодная, сколько уж по этому поводу было копий сломано — но что она может сделать, ведь не нарочно она такой стала? Сейчас даже и лучше, но... правильно ли это? Что это значит? Почему такое чувство — отчуждения?
Плевать. Лучше не думать.
Просто вернуться в свой мир.
Ильгет села за свой собственный письменный стол, затолканный в угол большой спальни. Выгулянная и сытая Норка забилась ей под ноги. Ильгет рассеянно погладила курчавую собачью шерсть.
Ее собственный уголок. Ее мир. Мир, в котором она может устроить все так, как ей нравится.
Плоский монитор, клавиатура и карандашница на столе. Несколько полок с самыми любимыми книгами — Библия, конечно, и поэты мурской эпохи, любимый Мэйлор Сан в нескольких томах, разрозненные романы, справочник по авиации. Ильгет училась на гуманитарном отделении — лингвистики, но самолеты ей почему-то очень нравились... просто такая тайная страсть. Под стеклом на столе — фотографии Норки в щенячьем возрасте и во взрослом, на выставке, цветные фотки боевых лонгинских самолетов и даже одного ландера — красавец, мечта, серебристо-белый дельтовидный силуэт на фоне голубого неба. На стене — деревянное распятие. Ильгет перекрестилась, глядя на него. Тихо помолилась про себя. Включила монитор.
Муж никогда не интересовался тем, что она пишет. Раньше Ильгет сама пыталась навязывать — то стихотворение только что написанное прочтет вслух, то намекнет, что закончила рассказ... но интерес у Питы не появлялся. Что делать, слишком уж разные мы люди, решила Ильгет и перестала донимать его своими графоманскими опусами.
Она подолгу работала над стихами. Сейчас вот у нее шла целая поэма... Ильгет точно знала, что это никто и никогда не напечатает. Пыталась она в молодости что-то куда-то посылать, в какие-то клубы вступать. Потом это прошло. Все же тайная надежда оставалась, да и не могла Ильгет не писать, хотя бы просто для себя.
Поэма, что выходила сейчас из-под ее рук, была — о любви. Ильгет самой не довелось и уже не придется пережить такого — все это останется в мечтах...
Ты знаешь, я вдруг полюбил смотреть на море,
Что вечно беспокойно и бездонно.
Касаясь краешка земли, оно мне лижет руки
И вновь сползает в темные глубины.
Его аквамариновые платья,
Сверкающие синие наряды
Скрывают бездну тайны ледяной,
Неведомых и страшных откровений.
Ведь море так похоже на тебя!
— Ты знаешь, я вдруг полюбила небо,
Бездонное, сияющее синью.
Наполненное ветром и простором,
Венец земли хрустальный, драгоценный.
Оно всего прекраснее и выше,
Дороже всех земных богатств и власти,
Земному взгляду не проникнуть в тайну,
Но хочется взлететь и в нем растаять.
Ведь небо так похоже на тебя!
Ты знаешь, ты мне снилась этой ночью...
— А камни так угрюмы, так безмолвны.
— Ты знаешь, я хочу тебя увидеть...
— Слова бессильны, точно наши руки.
— Смотри, во тьме сплетаются дороги...
— Но сломан дом, не будет возвращенья.
— Как ненавистны мне глубины моря!
— Как ненавистно мне сиянье неба!

Арнис дочитал последнюю страницу, со вздохом отложил книгу. Нога начала постанывать — лекарства больше не было. Ничего, терпеть вполне можно. Монитор у соседней кровати тихо попискивал. Арнис покосился на старика — тот все еще не приходил в сознание...
— Ты чего, опять дочитал уже? — поразился Антолик, — ну ты читать горазд!
— А у тебя ничего другого нет? — поинтересовался Арнис.
— Откуда? Был один детектив, так ты его уже того... схарчил. Ты читаешь — что жрешь.
— Да, это точно, — согласился Арнис, — так ведь интересно же. Да и чем еще заняться.
— Да, это хорошо, я вот когда лежал, со скуки помирал. Не люблю читать, со школы еще ненавижу. Слушай, — Антолик подошел к кровати, подмигнул и заговорил тише, — у меня банка есть в заначке. Не хочешь?
— Пиво, что ли?
— Ну да, наше, Лиурка.
Арнис подумал. Вообще-то неплохо бы... Хотя в больнице это запрещено, но все же...
Дверь открылась. Антолик проворно ретировался на свою койку. Арнис сморщился — он уже ждал прихода Ильгет (почему-то очень хотелось, чтобы она пришла... ее так приятно видеть), но в палату вошел старый знакомый — господин Утиллер. Ладно еще без наручников, подумал Арнис.
— Здравствуйте, господин Утиллер.
— Здравствуйте, — службист присел на стул рядом с койкой Арниса, — ну что, господин Кейнс, как вы себя чувствуете?
— Удовлетворительно, — проговорил Арнис, — а как ваши дела?
Утиллер улыбнулся почему-то одной стороной рта.
— Наши дела превосходно, господин Кейнс. Да... в управлении проанализировали вашу ситуацию, и решили пока не давать делу хода... Поздравляю вас. Можете лечиться спокойно.
— Какому делу? — удивился Арнис, — вы о чем?
Утиллер вздохнул так, будто из него выпустили воздух через некий клапан.
— Господин Кейнс... ведь вы же знаете, что находились в пространстве Ярны совсем с другой целью. Хорошо, мы закрыли на это глаза. Но я прошу вас... просто по-человечески... Вы знаете, возможно, что наша страна накануне войны. Я понимаю, что вас это не волнует, вы не ярниец, но.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174