.. Кто?
— В партию он еще студентом вступил, — вяло отвечал Юрик. — А демократов Репкин ненавидит, говорит, это они страну развалили и всех по миру пустили.
— Ну это понятно, видать, у судьи в девяносто первом накопления в Сбербанке накрылись, поэтому к эспроприаторам демрефовского переворота ничего хорошего, кроме ненависти, нормальный член общества испытывать не должен, — пустился в рассуждения скучающий бандит. — А если за последнее десятилетие ничего не удалось хапнуть, то отношения принимают уже антагонистический характер. Твой родственничек, случаем, на митинги-демонстрации не ходит, флагами-транспорантами не машет? А жаль. Там мы непременно бы сошлись на почве классовой борьбы. Я бы его легко убедил, что взятки брать не вредно, а даже полезно, и чем больше, тем лучше. С помощью взяток в наше время можно восстановить торжество справедливости по распределению народных ценностей и тем самым наказывать хапуг-спекулянтов и других обнаглевших индивидуумов, запустивших свои ручки в карман обнищавшего населения. Заметь, Юрик, что рэкетир и судья-взяточник — друзья-братья, они из одной общественной прослойки. Ни у того, ни у другого, не возникает даже мысли залезть в кошелек простого работяги, служащего или интеллигента, по причине отсутствия у вышеназванных граждан кошелька. Объектами нашей деятельности могут быть только разжиревшие на страданиях народа вороватые чиновники, аферюги и коммерсанты. Поэтому у меня с судьей Репкиным не должно быть противоречий, ну а если, в силу обстоятельств, мы окажемся по разные стороны барьера, — Макарыч трижды плюнул через левое плечо, — он просто обязан проявить ко мне снисходительность, приняв в благодарность частицу плодов моей нервной деятельности. Дурак он будет, твой судья, если не возьмет от Кротова! И на этом я подвожу черту! Да, чуть не забыл! Пусть твоя Наташка на днях представит меня своему папочке. Я явлюсь к нему в личине коммерсанта-общественника, стоящего на платформе умеренного либерального социализма. В этом случае у нас с Репкиным будет возможность крепко подискутировать, и я даже предоставлю ему счастливый шанс переубедить меня и вернуть мою заблудшую душу в лоно марксистко-ленинской идеологии. В свою очередь, я постараюсь убедить его в пользе взяточничества, как средства построения коммунизма на отдельно взятых шести сотках частной земли. Слова «душа» и «частный» вызовут новый виток дискуссий между нами, что позволит успешно способствовать нашему дальнейшему сближению для достижения общей цели по раскулачиванию хапуг-деморосов, правых коррупционеров и беспринципных либералов в пользу бедствующих пацанов и страждующих работников юстиции, что, в свою очередь, приведет эти, на первый взгляд, разные прослойки общества к пониманию и согласию… — Сухой язык бандита-философа начал заметно заплетаться вместе с бессовестным ходом мысли, и он неожиданно закончил: — Юрок! У тебя, случаем, пива нет?
Чернявчик, успевший закемарить под примитивный монолог общественника-беспредель-щика, резко встрепенулся:
— Что?
— У тебя пиво есть?
Юра отрицательно мотнул головой.
— А деньги?
Тот же жест. Но здесь пройдоха слукавил. Деньги у него были. И даже неплохие деньги. В пятницу после безрезультатного посещения радиосалона он отправился в гостиницу «Прибой», которую навещал уже до своей посадки на предмет переговоров о мистических поставках мебели белорусского производства по бросовой цене. Он там директору гостиницы представителем Минского мебельного комбината по Северо-Западу представился. Цены на тумбочки, вешалки и кровати массового производства, объявленные этим «представителем», для директора «Прибоя» Мансура Ибрагимовича, чечена по национальности, очень привлекательными показались. Так что переговоры эти могли привести к соответствующим договорам, если бы «белорусский коммерсант» неожиданно не пропал.
И вот он так же неожиданно спустя полгода появился. Мансур Ибрагимович тепло принял исчезнувшего гостя, вежливо поинтересовался причинами долгого отсутствия, невнимательно выслушал сбивчиво лживые объяснения и под деловое чаепитие продолжил взаимоинтересные переговоры, к общему удовольствию договаривающихся сторон.
И здесь чечен сделал непростительную ошибку. В момент, когда уже назывались счета для перевода безналичных денег и сроки поставки так необходимых гостинице шифоньеров, Мансур Ибрагимович на несколько минут, извинившись, покинул кабинет по срочным хозяйственным нуждам, забыв выдернуть ключ из скважины ящика-сейфа. Когда директор вернулся, полномочного представителя по Северо-Западу уже и след простыл. Из сиротливо распахнутого сейфа исчезли рубли и конвертируемая валюта в общей сумме почти на шесть тысяч долларов.
Поднятая по тревоге чеченская диаспора, посланная на поиски прохиндея, вернулась с носом, что, впрочем, неудивительно в таком огромном городе, даже несмотря на весьма обширное поле деятельности этого сообщества. В милицию «чехи» обращаться не стали в связи с обостренно-враждебными противоречиями, имеющими кавказские корни. Таким образом, чеченские деньги безнаказанно пополнили бюджет простого российского жулика. Ну и поделом! Хлеборезку раззявили!..

* * *
Приятные воспоминания Юрика о пятничном посещении «Прибоя» прервал телефонный звонок. Вадим интересовался результатами переговоров с Репкиным. Чернявенький коротко доложил о проделанной работе по удачному запутыванию жены и тещи.
— Сегодня вечером, максимум завтра утром, оглашу окончательный приговор, — отрапортовал прохиндей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65