Антимонов выступил в роли матадора по имени Фернандо Поганец. Точнее, он сыграл актера, выходящего на сцену в образе матадора. Растерянный, не знающий текста лицедей вдруг начинал совершенно некстати издавать душераздирающий, трагический рев, и тут же с необычайным спокойствием спрашивал суфлера: "Ну, а что дальше?"
Посетивший спектакль поэт Осип Мандельштам посвятил актеру следующее стихотворение:
Испанец собирается порой
На похороны тетки в Сарагосу,
Но все же он не опускает носу
Пред теткой бездыханной дорогой.
У гроба он закурит пахитосу
И быстро возвращается домой.
Любовника с испанкой молодой
Он застает и хвать его за косу.
Он говорит: "Не ездил я порой
На похороны тетки в Сарагосу,
Я тетки не имею никакой,
Я выкурил в Севильи пахитосу,
И вот я здесь, клянусь в том бородой
Белибердоса и Бомбардоса!"
В пьесе "Жак Нуар и Анри Заверни" Урванцева Сергей Антимонов играл негра Жака Нуара. В роли Анри - Виктор Хенкин, впоследствии великолепный эстрадный артист. Рецензии тех лет сообщают, что этот дуэт вызывал у зрителей настоящие "взрывы хохота".
Спектакль "Триумф, или Принцесса Подщипа" Крылова был запрещен из-за предположения, что под видом царя Вакулы выведен Павел I. Между тем на гастролях в Одессе эта постановка заставила публику "гомерически хохотать", и такие тонкие знатоки смешного, как одесситы, писали о необыкновенном "экстракте юмора" постановок "Кривого зеркала". Антимонов играл в этом спектакле Дурдурана, наперстника царя.
В "Кривом зеркале" был поставлен и шуточный балет Гебена "Разочарованный лес, или Счастливое бракосочетание с удачным апофеозом". Комические танцы с пародией на музыку Чайковского. Больше всего публика смеялась над комической жестикуляцией Антимонова, который для лучшего пояснения своих чувств "сек жену"... (Как это выглядело, остается только догадываться).
Особой популярностью пользовался "Кинематограф" Гейера. Похоже, искусствоведы тех лет недолюбливали "мигающий синема", поэтому восторженно писали: "Так просто и так искусно удалось показать эту нелепость кинематограф". Создатели придумали забавный ход: дрожащее освещение, которое создавало удивительный эффект, полную иллюзию экрана. Сергей Антимонов играл Лектора, который вяло и безучастно докладывал сюжеты картин и все разъяснения заканчивал меланхолическим: "Мишка, верти!" Этой фразе были посвящены многие рецензии и статьи, одна из которых заканчивалась строкой: "Нет никаких сил улыбаться тихо, благонравно..."
Режиссерская трагедия-буффонада "Ревизор" Евреинова представляла собой пять построений одного отрывка комедии Гоголя. Одну из них играли по Станиславскому, другую - по Рейнгардту, третью - по Максу Линдеру и т.д. Антимонов блистал в роли Ляпкина-Тяпкина.
Участвовал он и в моноспектаклях. В монодраме Евреинова "В кулисах души" Антимонов читал лекцию о том, что человек состоит из нескольких Я. При этом он писал на школьной доске мелом: "Я = Я1 + Я2 + Я3 + ... = Яn". И в этой лекции был необычайно тонкий налет трагедии, странно перепутанный с комическим, как вино с ядом. Ну а к сценке "Лекция об алкоголизме в сопровождении туманных картин" комментарии не нужны. Кроме Антимонова, никто из актеров "Кривого зеркала" не мог один держать зал, доводя его при этом до истерических всхлипываний от хохота.
В 1909 году на афише "Кривого зеркала" фамилия Антимонова впервые появилась над названием спектакля. Его мини-пьеса "Водотолчея" представляла собой каскад реприз: по сюжету, модные современные режиссеры выправляли текст монолога актера. "Водотолчея" была сыграна сто раз, что для театра миниатюр стало рекордом.
Пьеса Антимонова "Женщина и смерть" анонсировалась как "клевета в одном действии". Она зло и обидно вышучивала специфические черты характера женского пола. Один из критиков писал: "В один вечер вы услышите пять талантливых клевет на мужчину. Мужчины всех стран, соединяйтесь и идите в "Кривое зеркало"! Спасибо Холмской. Мы отомщены".
"Мужья и жены" стали еще более смелым произведением Сергея Антимонова. Три пары, набившие себе оскомину в супружестве, решаются обменяться женами, но после досадной путаницы возвращаются в свое "первобытное" состояние. Действие было буквально нашпиговано репризами, которые разбавляли задушевные разговоры с публикой. Но, что любопытно, сам автор в инсценировках своих пьес не участвовал.
Антимонов активно печатался в журнале "Театр и Искусство", газетах "Будильник", "День", писал фельетоны и пьесы, часть из которых вошла в сборник "Дюжина пьес". Эти двенадцать миниатюр Антимонова взяли в свой репертуар некоторые театры Петербурга и других городов.
Между тем "Кривое зеркало" из театра "малого искусства" все более эволюционировало в сторону большого, классического театра. Оно создало свой жанр, свое искусство сценической улыбки, свои приемы и методы. Но наступали новые времена, которые несли новые "ценности" и диктовали новые правила игры.
В самом начале октября 1917 года газеты писали: "Театр "Кривое зеркало" открыл сезон очень поздно, 30 сентября, очевидно "не без борьбы роковой". И действительно, открываться в нынешнем сезоне такому театру для изысканной публики - едва ли резон. Впрочем, поставленная для открытия сатира "Да здравствует правосудие" - пьеса, доступная и для большей публики..."
Как прошел этот сезон, с каким успехом или вообще без успеха - сегодня никто не скажет. Известно одно - этот сезон стал для "Кривого зеркала" последним. В 1922 году театр возобновил свою работу и просуществовал еще девять лет, но Сергей Иванович туда больше не вернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9