Английские командиры боялись еще высадки армады в Шотландии. Обида шотландских католиков за смерть Марии Стюарт была еще свежа: кто знает, какой оборот могли здесь принять дела в случае высадки? Но испанцы бежали без оглядки, пронеслись и мимо залива Форт. Тогда, с облегченным сердцем, англичане прекратили слежку, и 13 августа армада была предоставлена собственной участи.
Это возвращение в родную Испанию кружным путем — одна из страшных страниц истории. Ужасом и паникой оно напоминает разве отступление от Москвы «великой армии» 1812 года.
Путь предстоял длинный: вокруг Шотландии, Оркнейских и Шотландских островов и Ирландии. До Оркнейских островов флотилия держалась вместе. Но здесь туманы и бури разбросали ее, и каждый корабль стал думать о своем спасении. На многих кораблях не хватило провианта: ежедневный рацион был сведен до полуфунта сухарей, пинты воды и пинты вина. На иных не было и воды, потому что она вытекла из бочек, пробитых при стрельбе.
Большая часть кораблей разбилась о скалы Западной Ирландии. Берега были усеяны их обломками и выброшенными человеческими телами. На берегу залива Слайго один английский офицер насчитал тысячу сто трупов, и он слышал, что в нескольких милях лежит столько же. С кем не справились стихии, того прикончил человек: слишком уж заманчиво было содержимое кожаных мешочков, привязанных к поясам испанских солдат и матросов; слишком уж блестели золото на расшитых бархатных костюмах идальго, их цепочки и кольца на руках (на горе участников похода золото было им выплачено вперед).
Несколько галеонов было заброшено в Голуэйский залив. Команда еле двигалась, истощенная голодом и жаждой; бочку вина с радостью отдавали за бочку воды. Горожане приютили их, отогрели, иных отходили, но потом несчастные попали в руки английских гарнизонных властей. Воспоминания о недавних ирландских бунтах, слухи о войне с Испанией, страх ответственности оказались сильнее побуждений человеколюбия, и был отдан приказ уничтожать испанских беглецов, где бы их ни нашли. Губернатор Коннаута доносил, что «от шести до семи тысяч были выброшены морем на наши берега, кроме нескольких тысяч, которым удалось бежать внутрь страны и которые потом все были казнены». Видно, на кладбищах Ирландии было много свободного места.
Счастливы были те, кто вместе с адмиральским кораблем поднялся высоко на север, до 60-й параллели у Шотландских островов, и оттуда спустился, минуя берега Ирландии. Таких было до шестидесяти кораблей. И на них до половины людей погибло от ран, голода и жажды. Те, в которых еще теплилась жизнь, настолько ослабели, что еле двигались и были похожи скорее на тени. Иные не пили воды около двух недель.
Числа с 10 сентября эти полумертвецы стали постепенно прибывать в испанские порты, кто куда. Команда «Мартина» не могла больше держаться на ногах и лежала. Гавань Корунья была уже видна, но войти в нее не смогли, потому что управлять парусами было почти некому; сингал о помощи не был замечен с берега, и корабль отнесло ветром в далекое Бильбао.
Дома, несмотря на участливый уход, помощь, королевскую пенсию, родные стены, выжили не все. Адмирал Рекальд умер через два дня. Адмирал Окендо, приплывший почти к своему родному Сантандеру, где у него оставались жена и дети, отказался вернуться к себе, обратился лицом к стене и умер. У других неистребимый инстинкт жизни взял верх. Это характерно для человека, о чем пишет один из таких более живучих, вернувшийся в родное Бильбао: он радуется теплому солнцу, виду винограда, ползущего по белым стенам домов, вкусу домашнего хлеба и воде.
Из тридцати с лишним тысяч людей, которые с такой гордостью и энтузиазмом каких-нибудь три месяца назад отплыли из Лиссабона, домой вернулось не больше девяти-десяти тысяч, и среди них был будущий славный писатель — краса и гордость испанской драмы — Лопе де Вега. Из ста тридцати больших кораблей спаслось только пятьдесят пять.
В то же время у англичан потери ограничивались шестьюдесятью людьми, если не считать многих погибших от эпидемии вскоре по окончании тяжелой кампании.
VIII. ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ И СМЕРТЬ
Беспримерное поражение вызвало в Испании горе, но не уныние. Не все золотые караваны перехватывались Дрейком; было на что построить новые корабли, которые с большим избытком восстановили потерянное. В Англии не без волнения следили за этими приготовлениями, ожидая вскоре дорогих гостей у себя снова. В Испании тоже боялись повторения Кадиса. Словом, война не кончилась; ведь и эпизод с армадой произошел без ее объявления.
Звезда Испании, однако, стала меркнуть. Недалек был конец ее могущества. Но и удачи ее заклятого врага Дрейка тоже были близки к концу. Поражение армады было ее зенитом. Оставались еще две экспедиции, обе неудачные, из которых первая, к Лиссабону в 1589 году, стоила Дрейку расположения и милостей королевы, а вторая — жизни. Достаточно будет рассказать о последней. После неудачного исхода Лиссабонской экспедиции Елизавета обратилась к Дрейку только в конце 1594 года. Она не только сердилась на него за лиссабонские неудачи, в которых он, может быть был вовсе не виноват; она боялась его темперамента, его блестящей смелости и готовности к риску. Но испанцы снова проявляли признаки оживления. В июле 1595 года дерзость их дошла до того, что они напали на юго-западное побережье Англии; носились слухи о подготовляемой ими экспедиции в Ирландию или Шотландию. У кого было искать помощи?
И вот королева опять зовет Дрейка и старого Хокинса и поручает им отыскать испанский флот около Ирландии;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33