И лишили его и звания, и привилегий прилюдно же. А дабы не смел он более бунтовать, забрал император сына его малолетнего Олина к себе в стольный град заложником. А на последующий день, едва подняться сумев, бросился Тарди Апри грудью на меч, горя и бесчестья превеликого вынести не в силах...»
— Значит, настоящее имя Четыреста Двадцать Первого — Олин Апри... Скажи-ка мне, Асий, вот что, — спросил я, едва тот закончил читать. — По вашим законам опала императорская по наследству передаётся?
— Да нешто ты вознамерился права на престол Отонарский заявить?
— Отчего бы и нет?
— Но тогда придётся тебе в защиту чести лад-лэда Тарди встать. А сие означает во враги императора попасть.
— Мне уже ни при каком раскладе в его приятели попасть не светит!
И я поведал обо всех приключениях, случившихся со мной с того момента, как мы расстались. Асий внимательно слушал меня, изредка в задумчивости поглаживая свою седую бороду.
— Чудные и многотрудные дела выпали на твою долю, — покачал головой старик, когда я закончил повествование.
— Во всей этой истории мне больше всего непонятно, откуда здесь взялась вся эта техника: летательные аппараты, радиосвязь, оружие... В мире, откуда я пришёл, они обычны. Но здесь!.. А световой меч и устройство мгновенного перемещения в пространстве — это вообще из области фантастики.
— Что-то принесли с собой Мечпредержащие, что-то — наследие Иных Людей.
— Мечпредержащие и Иные Люди — кто они? Что ты знаешь о них?
— Очень немного, лишь то, что повествует всё тот же Тери из Рубилона в «Сказании...», — с этими словами он вновь извлёк с полки фолиант и, разложив на столе, принялся читать вслух, следя за текстом с помощью костяной указки. Я стоял за его спиной, смотрел на символы, которых касался кончик указки, и, сопоставляя со словами Асия, постепенно постигал довольно сложную систему письма. А старик продолжал читать: «...А пришли Иные Люди столь давно, что скрижаль памяти о тех временах стёрлась до неразборчивости. Немногочисленны они были, а жили в том месте, где ныне находится стольный Суонар. Говорили они на наречии, слуху чуждом, а проживали мирно, на соседей не посягали, однако же и в свой мир никого чужого не допускали, отгородившись от вне стеной превеликой, отчего и известно о них не много: лишь только то, что знаниями они были зело богаты, да удивительные механизмы имели, но ни тем, ни другим делиться не желали. А после тако случилось: невесть откуда пришли другие люди, коих ныне Мечпредержащими называют. Но не свои Мечи они предержат, бо не ими те сотворены. Не столь богаты они были знаниями, но хитростию и коварством одолели пришлые Иных Людей. Как их умертвили — неведомо, но не было на телах Иных Людей ни ран, ни следов удушения, о чём свидетельствовали те жители, коих согнали, дабы оные тела земле предать. Два дня возили мёртвых тремя повозками, два дня закапывали их в землю без должного почтения, и под корень изведён был род Иных Людей. Пришлые же поставили себя над всеми народами, а над собою главного поставили, императором назвав. А после ополчились, да войной супротив всех и вся двинулись, и покорились им все земли поднебесные, и склонились головы гордые, и стали народы дань платить...»
— Вот и всё, что об этом ведомо, — сказал Асий, закрывая книгу.
— Подожди. Почитай ещё. Хочу освоить грамоту.
— По этой книге? — удивился он. — Ежели грамоту осилить хочешь, возьми книгу, для того предназначенную: буковник. И приходи ко мне чаще, буду наставлять тебя в сём нелёгком деле.
Асий порылся на полках и отыскал учебник, который я усердно проштудировал в течение нескольких минут, после чего сказал:
— Так, с этим разобрался. А какие-нибудь книги на языке Иных Людей есть?
— Нешто хочешь сказать, что, только полистав буковник, осилил грамоту? — удивился Асий.
— Читать по-ланельски я теперь умею. Думаю, что при необходимости и писать тоже. А сейчас я бы хотел изучить язык Иных Людей.
— Чудны и неисповедимы деяния и Того, и Другого, — удивлённо покачал головой старик. — Но на что тебе мёртвый язык? Он никому не ведом и уже многие и многие годы не звучит под небом Ланелы. Все, на нём говорившие, давно мертвы.
— Даже если все эти люди и мертвы, наследие их осталось, и ключ к нему до сих пор не подобран, — задумчиво произнёс я, вспомнив загадочные символы на консоли портала.
— Имеется в здешнем хранилище одна вещица зело удивительная, — Асий скрылся за стеллажами и вскоре принёс необычного вида книгу. — Записаны в ней и слова понятные, но знаков неведомых много более. Думаю, это и есть язык Иных Людей, но доподлинно в том не уверен.
Книга на самом деле оказалась тетрадью, исписанной каллиграфическим почерком. Страниц в ней насчитывалось намного больше, чем представлялось на первый взгляд: листы из ослепительно белого пластика были прочные и при этом необычайно тонкие. По-видимому, в ней делал записки лингвист, изучавший язык Ланелы: после каждой комбинации из уже знакомых мне рун шло длинное пояснение, составленное из незнакомых символов. И так — на шестистах четырнадцати страницах. Ещё полтора десятка страниц оставались чистыми. Я вздохнул с огорчением: возможно ли выучиться говорить на языке, которого даже не слышал. Я постарался отключиться от этой абракадабры из незнакомых значков, закрыл глаза и чётко произнёс:
— «Водорог, приготовься умереть!»
— Что это ты молвил? — переполошился Асий.
— Теперь я понимаю, что означали те руны из молний над плато Синих Псов, о которых я тебе только что рассказывал. Послание от Громорога. От императора...
— Горморог... — задумчиво произнёс старик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110