Ян оглядел с почтением книжные полки, закрывающие стены до потолка. Большой письменный стол был завален папками, тетрадками и пожелтевшими газетными вырезками.
- Вы пишете книги? - тихо спросил Ян. В его голосе звучало благоговение.
- Я долго работал в газете, - ответил Тан. - А теперь пишу книгу по истории Кантонской коммуны. Собрал очень интересные документы в деревнях Гуандуна, где появились первые Советы рабочих и крестьян. И очень ценные материалы мне прислали из Гонконга - о знаменитой стачке докеров после кантонского расстрела.
За ужином Ян рассказал о том, как после исчезновения отца и смерти матери его приютил учитель начальной школы - отец Хуана, ныне студента, о том, как учился, и о своих друзьях.
- Значит, ты знаешь английский, - сказал Тан. - Надо учиться дальше. Завтра поговорю кое с кем. Тебе надо будет пройти некоторые формальности, потому что ты приехал не обычным образом. Но это уладим, не беспокойся. А потом поедешь учиться и работать.
Ян положил палочки для еды на стол и быстро заговорил:
- Во-первых, умею работать на линотипе с латинским шрифтом, во-вторых, чинить водопровод и пылесосы, в-третьих, ухаживать за тюльпанами...
Тан остановил его:
- Вполне достаточно. Выберем что-нибудь подходящее.
- И еще я могу... - Ян нахмурился и поправил очки, - помогать в расследовании преступлений.
- И этим занимался? - удивился Тан.
Ян рассказал о деле старика Фу. Тан слушал очень внимательно.
- О Фу Шу я слышал кое-что, - сказал он. - В свое время он гремел на Янцзы - был одним из самых крупных судовладельцев. Но история с его убийством и похищением его трупа кажется какой-то странной. Не верится что-то.
- Фу убит, это установлено, - сказал Ян. - И к убийству был причастен Вэй Чжи-ду.
- Что касается Вэя, то из твоего рассказа видно, что все основано на твоих подозрениях. Более или менее доказанным можно считать только то, что он в ту ночь был в коридоре третьего этажа.
Ян упрямо мотнул головой:
- Я уверен, что у него на сердце какая-то страшная тайна. Он преступник.
- Он действительно выглядел таким злодеем?
- Нет, наоборот. Всегда был такой сдержанный, ровный, на лице никакого выражения, говорил спокойно, медленно. На вид совсем не подозрителен, но я чувствовал... - Ян приставил палец к груди и повертел им, - что у него на сердце спрятан кинжал...
- Оказывается, ты еще и ясновидящий, - улыбнулся Тан. - А почему тебе так нравится работа сыщика?
- Потому что... - Ян шмыгнул носом, - очень интересно разгадывать тайны... тайны преступников.
Тан уложил Яна спать в своем кабинете. В простенке между полками висела фотография с изображением обелиска на пригорке. Ян посмотрел на фотографию, потом на потолок из черного дерева.
- А кто жил здесь до Освобождения? Наверно, какой-нибудь крупный бандит?
- Да. Этот дом принадлежал начальнику гоминдановской полиции Кантона. Завтра пойдем, - Тан показал на фотографию, - к этому памятнику.
Рано утром они подъехали к набережной Шаки и пошли к мосту, переброшенному через канал. Мост вел на остров, похожий на парк, - заросли пальм, пышные баньяновые деревья и платаны, дорожки, посыпанные золотистым песком, кусты роз разных цветов и каменные ограды особняков.
- Вот остров Шаминь, - сказал Тан. - Бывшая иностранная концессия, цитадель империалистов, маленький кантонский Гонконг. Здесь находились их консульства и банки, китайцев сюда не пускали.
На холмике у моста стоял серый обелиск, на нем было вырезано - "Не забывай этого дня!" и Ниже - "23 июня 1925 года".
- В этот день мы шли сюда, чтобы устроить демонстрацию протеста перед английским и японским консульствами, - начал рассказывать Тан. - Вместе с кантонскими рабочими и студентами шли докеры и моряки, приехавшие из Гонконга. У них были белые нарукавные повязки с надписью "стачечник из Гонконга". Когда головная колонна дошла до середины моста, англичане вдруг открыли огонь. Товарищи падали, мы поднимали их и шли, а англичане продолжали стрелять. После этого началась всеобщая стачка в Кантоне, мы объявили блокаду Гонконга, там тоже поднялись докеры, моряки и лодочники, а потом полтораста тысяч рабочих ушли из Гонконга в Кантон и в деревни Гуандуна, и вскоре там поднялись красные флаги первых Советов в Китае. У гонконгских рабочих был высокий революционный дух.
Тан подошел к памятнику и поклонился. Ян последовал его примеру.
- Твой дед шел во главе колонны гонконгских лодочников и был убит на моих глазах, как раз у подножия этого пригорка. Мы пронесли труп твоего деда, подняв над головами, по всему городу.
Поздно вечером к Тану приехал офицер с портфелем. Они поговорили в саду, затем офицер вошел в кабинет, где сидел Ян
- Мы нашли людей, которые знали твоего отца, - сообщил офицер. - Он погиб в Сватоу за год до окончания войны, попал в руки жандармов, его выдали предатели. Что касается тебя, то все обстоит хорошо. Товарищ Тан и я решили быть твоими поручителями. Не под ведешь нас?
Вместо ответа Ян посмотрел на фотографию. Офицер молча кивнул головой. После его ухода Тан сказал:
- На днях я поеду в Пекин на сессию собрания народных представителей. А ты скорей направляйся в Шанхай, там явишься в издательство. Я уже получил телеграфный ответ. Будешь работать в отделе переводов и учиться на вечерних курсах. Время от времени пиши мне - отчитывайся. И никогда не забывай, за идеалы революции дед и отец отдали жизни.
Спустя два дня Ян поехал в Шанхай. В пути он вспомнил слова старика в джонке - в случае, если отрубят башку, явиться друзьям во сне.
Ян ни к кому не явился ни во сне, ни в виде призрака. Вместо этого, спустя несколько месяцев, на имя шофера Куна пришло письмо из Шанхая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60