«Да знаешь ли, девочка, что я был знаком с твоей пра-пра! И даже более чем просто знаком.
Если бы моя судьба не оборвалась так трагически, я мог бы стать твоим прародителем. А вот сейчас смотрю на тебя и пытаюсь угадать в твоём эсперейском лице родные черты той земной девушки, чья жизнь, оказывается, все же сложилась таким образом, что ниточка её протянулась в даль невероятную…» Но что-то заставляло его быть сдержанным, и он ни разу не проговорился Лии о потаённом. Кажется, она нравилась ему чуть больше, чем прочие девушки, но не настолько, чтобы забыть о той, которая всегда присутствовала в его памяти. Это постоянство выглядело загадкой для самого себя. Вероятно, оно и не давало ему возможности откровенничать с Лией, как бы хорошо ни складывались их отношения. Вот и сейчас, узнав о его возвращении с полёта и самоаресте, Лия прибыла в Минос. Но он почему-то не обрадовался, увидев её рядом с воспитательницами, наблюдающими, как он увлечённо разучивал с детьми «блошиные прыжки», приняв таблетки с эластичным белком резилином. Дети хохотали до упаду, приобретя возможность совершать плавные, будто на Луне, прыжки — десять метров в длину, пять в высоту. Он тоже наглотался резилина и подскочил к Лии семимильными шагами.
— Прилетел, — вздохнула она и то, каким тоном это было произнесено, заставило Эну и Елену тактично оставить их вдвоём и заняться детьми.
— Я был в Интернополе, — сказал он и увидел, как лицо девушки преобразилось, меняя молочный оттенок на солнечно — тёплый. Она смотрела на Таира с откровенным восхищением и любовью.
— Я все знаю.
Он нахмурился и, не удержавшись, выпалил:
— Видишь ли, я сел в Интернополе и по личным соображениям.
— Однако я не толкала тебя на проступок.
— Ещё бы! — Он усмехнулся. — Я сам все решил. Так вот, не хотел говорить, но, кажется, пришло время.
В глазах её мелькнула тень, и зелёная глубина их стала ещё темнее и бездоннее.
— Говори, не бойся.
— Лия… Словом, твоя пра-пра когда-то была моей любимой. Правда, мы не оставили после себя ни детей, ни внуков, но в наших взаимоотношениях было нечто такое, что обязательно должно иметь продолжение.
— Знаю и это. — Лия слегка улыбнулась, мимолётная грусть осветила её лицо. — Но почему теперь должно измениться моё отношение к тебе?
— Да потому, что появится она и…
— Это будет более чем великолепно. Какой ты смешной в своей печали о таких пустяках. — Она взлохматила ему чуб.
— Ничего себе пустяки.
— Разве это должно тебя волновать сейчас?
— Ты хочешь сказать, что я должен день и ночь думать о самонаказании? Так я уже придумал его. Пока это тайна, чтобы никто не помешал.
— Но я буду волноваться. И вообще я соскучилась по тебе. Пойдём вечером в спиролетную. Там сегодня полет на созвездия Лебедя — Лиры — Орла.
Вечером они встретились. С приходом зрителей теплица — спиролетная преображалась, по сути, превращаясь в кабину космического корабля, который путешествовал, оставаясь на месте. Диапазон обзора находился в пределе ближайших галактик, но и этого было достаточно для получения неисчерпаемых впечатлений, ибо жизнь в космосе необычайно многообразна, а спиролетчики каждый раз «попадали» на новые планеты. Созвездие Лебедя лежало на раздвоении Млечного Пути, и Таиру пришла сумасбродная идея, которой он тут же поделился с Лией.
— Может, в этом созвездии, как на сказочном камне у распутья дороги, какой-нибудь шифр для звёздных странников? Что — то вроде: «Пойдёшь налево — коня потеряешь, пойдёшь направо — голову свернёшь…»
Лия недоверчиво повела бровями:
— Слишком буквально. По греческому мифу, это сам Зевс обратился в Лебедя, чтобы очаровать Леду. Но мне больше по душе легенда, в которой певец Орфей превращается после смерти в птицу. Справа — созвездие Лиры, инструмент Орфея. Он усмирял диких зверей и оживлял ветви деревьев. Правда, надо смотреть на звёздную карту земного неба, а не нашего, чтобы найти какие-то аналогии с изображением лебедя и лиры.
— Кстати, у твоей пра-пра были задатки спиролетчика.
— В нашем семейном архиве об этом упоминается. Какая досада, что люди не развили в себе эти способности, подарили их искусственной расе. Но тут была дилемма — звёздная Вселенная или человеческая. Мы выбрали человеческую.
— Спиролетчики с успехом путешествуют по двум.
— Но через их посредство и мы обрели вторую. Да о чем спорим? Космос звёзд и космос душ — все наше. Ты был на сеансе «В мире светящихся?» или «Эсперейцы в радости и грусти»? Ну хоть какие-нибудь путешествия по человеческой вселенной совершал?
— Ещё нет.
Лия вздохнула:
— Странный вы народ, репликанты. Вас больше привлекает внешнее, почти все вы — экстраверты, ваша интравертность не идёт дальше собственного носа. Ничего, ещё хватит времени, чтобы побывать не только на далёких звёздах, но и ознакомиться с духовным космосом сопланетян.
Спиролетная всегда напоминала Таиру кинотеатр фантастических фильмов, которых в своё время он насмотрелся вдосталь. Однако знание того, что все видимое и слышимое происходит наяву, приносило необычайно острые ощущения, не сравнимые ни с одним зрелищем. И каждый раз он удивлялся, каким наитием фантасты Земли предсказали сложное многообразие космической жизни. Все, что некогда было прокручено человеческим воображением, оказалось существующим на самом деле и привело к открытию, что фантазия — это таинственное зеркало, отражающее в глубинах сознания реальные миры.
Вот и сейчас предстояло убедиться в равенстве фантазии человека и космоса. Обычно каждый из двадцати спиролетчиков поначалу транслировал увиденное лишь зрителю, сидящему рядом с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85