Да и трудно было поверить, что немецкий патруль застрелил Джо из пистолета, а не очередью из автомата.
Вдруг грохнул взрыв, и тут же начался бешеный автоматный огонь. Прошла минута — он стал отдаляться. По всей видимости, Джо взорвал мину, а затем стал отвлекать немцев от Чарлза и Сибелы.
Джо жив! По крайней мере пока.
Чарлз продолжал продираться сквозь лес, уходя все дальше и дальше. Все, что он чувствовал, — это боль и страх. Он совсем не соображал, куда идет, где находится. Даже по звездам он не смог бы определить, куда направляется. На запад или на восток, прочь от места, где идет бой, или прочь от эха этого боя?
Ему казалось, что прошло много часов, прежде чем он вышел к пустующей ферме с разрушенной крышей. Найдя старое одеяло, Чарлз расстелил его на грязном полу. Он будет всю ночь держать Сибелу в своих руках, молясь за Джо. И молясь, чтобы ему, Чарлзу, не пришлось делать то, что сделал Джо, — избавлять от мучений своего хорошего друга выстрелом из пистолета.
Том был дома.
Он был дома уже целый час.
Келли стояла на балконе, когда он проезжал в автофургоне через ворота. Она смотрела, как он припарковывает машину возле гаража, как выбирается наружу.
Она видела, как он направился к домику Джо, даже не взглянув на ее окно. Потом в его спальне зажегся свет. Затем Том вышел из дома.
Но до сих пор не пришел к ней. Он предпочитает держаться от нее в стороне.
Выключив свет, Келли забралась в кровать. Если бы она была немного эмоциональнее, то выплакала бы в подушку свои огорчения и уснула.
Но она эмоциональной не была. И потому лежала, не смыкая глаз.
Чарлз почувствовал боль.
Он проснулся из-за этой боли.
Она была столь острой, что из глаз брызнули слезы и он согнулся в три погибели. Жадно, словно рыба на берегу, разевая рот, Чарлз схватился за пузырек с таблетками, что стоял на столике возле кровати, высыпал сразу несколько штук на ладонь и проглотил, запив из стакана с уже теплой водой.
Потом он схватился за трубку телефона и замер.
Он не хотел звонить. Он не хотел, чтобы ему кто-то помогал.
Но таблетки могли помочь ему еще не скоро.
Чарлз громко застонал. Может, это конец. И он умрет сегодня, сейчас.
Чарлз начал снова набирать телефон, но снова остановился. Он вспомнил. Том. Келли пригласила к себе молодого Паолетти сегодня ночью. По всей видимости, Том сейчас у нее.
Но это еще одна причина позвать ее. Совершенно ясно, что эти двое не подходят друг другу. Или подходят? Чарлз не мог ответить на этот вопрос. В нем боролись два желания — чтобы эти двое поженились и чтобы они разбежались в разные стороны со всей быстротой, на какую только способны.
Хотя, если Том и Келли поженятся, о Джо можно больше не беспокоиться.
Новый приступ боли снова скрутил Чарлза. Черт! Старик схватился за трубку. Джо. Нужно позвать Джо.
Да, на Джо он всегда может положиться. Джо был рядом с ним, верный и преданный, почти всю жизнь. Джо всегда прощал ему все его выходки. Все до одной.
Это Чарлз не мог ему простить.
И Сибеле.
Сибела. Чарлз закрыл глаза, моля небеса, чтобы таблетки начали быстрее действовать. Стараясь отвлечься от боли, он пытался вспомнить Сибелу, какой она была в солнечных лучах. При свете солнца Чарлзу доводилось видеть ее очень редко.
Но был один день — яркий, солнечный день, который он помнил. В этот день она принадлежала ему.
Это было на следующее утро после злосчастного взрыва.
Когда Чарлз проснулся — с больным коленом, чувствуя себя вконец разбитым и со страхом, что их вот-вот обнаружат немцы, — уже давно рассвело.
Открыв глаза, Чарлз увидел пробивающиеся сквозь разрушенную деревянную крышу солнечные лучи. Вдруг Сибела пошевелилась рядом с ним…
Сибела.
Он спал, обхватив ее руками. Ее голова покоилась на его груди.
Подняв голову, Сибела встретилась с ним глазами.
Чарлз поспешно отвел руки, слабо улыбнувшись:
— Извини.
Она не улыбнулась в ответ, а продолжала пристально смотреть ему в лицо.
— С тобой все в порядке? — Чарлз задал этот вопрос дважды, первый раз по-английски, второй — на ломаном французском.
Сибела кивнула и тут же схватилась за голову, словно та раскалывалась на куски.
— Где мы?
Чарлз попытался выкинуть из головы мысль о теплоте тела, лежащего рядом с ним.
— Ну, я думаю, мы… во Франции.
У него промелькнула мысль, что надо дать ей воды, но во фляжке, висевшей у него на боку, было налито виски. Однако, как оказалось, у Сибелы была своя фляжка — старая, изготовленная еще во время Первой мировой. Войны, которая, как полагали, должна была положить конец всем войнам.
Сибела сделала глоток, потом протянула фляжку Чарлзу. Но он отрицательно покачал головой. Виски взбодрит его куда лучше.
Сибела отодвинулась от Чарлза и оперлась спиной о стену кухни.
— Что произошло?
— Должно быть, Люку попался неисправный взрыватель, — сказал Чарлз, с трудом облекая свою мысль во французские слова. Похоже, она больше поняла то, что он изображал на пальцах. — Его бомба взорвалась слишком быстро.
— Люк Прио. — В ее темно-карих глазах промелькнула боль. — Он погиб?
— Думаю, да. Неуверен, но…
Чарлз вспомнил одиночный выстрел из пистолета. К чему рождать пустые надежды?
— Возможно. Мне очень жаль.
Сибела глубоко вздохнула.
— А что с Джузеппе? — спросила она.
— Не знаю. Последнее, что я слышал, — стрельбу немцев, удалявшуюся в противоположном от нас направлении.
Сибела закрыла глаза; Чарлзу показалось, что она молится за Люка и Джо. За свое собственное спасение.
Ее лицо до сих пор было покрыто сажей, которую Сибела использовала для маскировки. В темноте, облаченная в мужские ботинки и грубую рабочую рубашку, с убранными под кепку волосами, она могла бы сойти за мальчишку — если смотрящий на нее человек был стар и близорук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76