– Француженки умеют весело проводить время – и при этом не рвутся вдеть мужчине кольцо в нос.
– Или в хрен.
Чего-чего, а остроумия Брендану не занимать.
– У меня маленькая проблема, – как бы между прочим уронил Джошуа.
– Да?
– Ничего особенного. Просто поиздержался.
– Сколько? – Услышав шестизначную цифру, Фарадей даже глазом не моргнул. – Вся сумма будет на твоем счету завтра утром, сразу же после открытия банка. Пришлешь мне домой расписку.
– Ты получишь ее раньше утренних газет. – Джошуа встал из-за стола и вытащил свою карточку «Американ экспресс».
– Я заплачу, – остановил его Фарадей.
В самом деле. Если учесть, чем для него обернется шестизначный заем, Брендан мог позволить себе широкий жест.
После ухода Джошуа он попросил официанта принести телефонный аппарат. Всего один звонок – и зависимость Джошуа Бэрона от Минетти резко возросла. В один прекрасный день Брендан с Рокко станут полновластными хозяевами «Бэрона».
Трехнедельная разлука не ослабила чувств Мэтью к Ли. Если на то пошло, даже усилила. Вид ее нагого тела держал его в постоянном напряжении; на целых два выходных дня комната – а если быть точнее, роскошная медная кровать – стала центром вселенной. Мэтью безумно нравилось превращать сдержанную Ли в воск, покорно таявший от его прикосновений. У нее расширялись глаза – верный признак того, что он тронул ее как раз там, где нужно. Она стонала от наслаждения – и он возносился на седьмое небо.
Ли отдавалась ему открыто, щедро, ничего не приберегая про запас. Ни одна женщина не дарила ему такого огромного счастья. Никогда он не чувствовал себя таким свободным от забот. Мэтью считал себя начисто лишенным романтики и давно потерял счет женщинам, однако в понедельник утром, собираясь на работу, поймал себя на мысли, что, возможно, и впрямь можно любить и быть счастливым, навсегда связав свою судьбу с одним человеком.
В то же время весь его жизненный опыт говорил о том, что на пути к счастью неизбежны непреодолимые препятствия.
Разве не так?
Стоя с ней рядом возле такси, вызванного, чтобы отвезти Ли в аэропорт, Мэтью подметил в ее серых глазах грусть и тревогу.
– Счастливого пути!
– Удачной съемки!
Обе реплики прозвучали одновременно; это их рассмешило. Мэтью погладил Ли по щеке.
– Молодец, что приехала.
– Правда?
Конечно – если не считать умолчаний. Неуловимых пауз между занятиями любовью и разговорами о работе. Случалось, один из них был на грани того, чтобы попробовать откровенно обсудить их отношения, – но спохватывался и уходил в привычную раковину.
– Как ты думаешь, сможешь еще прилететь? («Так ли сильна твоя любовь, чтобы ты оторвалась от драгоценной студии? Дорожишь ли нашими отношениями так же сильно, как я?»)
– Не знаю. («А ты хочешь, чтобы я прилетела? Любишь меня?») Осень – самое напряженное время. Все эти праздничные премьеры…
– Премьерная лихорадка.
– Вот именно.
Они глубоко погрузили друг в друга взгляды, пытаясь проникнуть в затаенные мысли.
– Постараюсь разгрузить свое расписание, чтобы вместе встретить Рождество.
– Я закажу номер.
Мэтью обнял ее и прильнул к губам долгим, горячим поцелуем. Его переполняло отчаяние, которое он не мог выразить словами.
– Пора. А то опоздаешь на самолет.
– А ты – на съемочную площадку. – Ли попыталась улыбнуться, но губы не слушались. – Как продюсер я заинтересована в производственной дисциплине.
Мэтью и не пытался выдавить из себя улыбку.
– Скоро позвоню.
Ли смахнула набежавшие слезы.
– Хорошо.
Не в силах вымолвить что-то еще, она передала шоферу саквояж и поспешила забраться на заднее сиденье, пока не передумала и не осталась в Париже. С Мэтью.
Он стоял у портала бывшего монастыря, провожая взглядом сорвавшееся с места и устремившееся прочь от него по улице Кассетт такси. Если бы Ли обернулась, она увидела бы на его лице печаль и тревогу.
Ли тосковала по Мэтью. Ей безумно не хватало его низкого с хрипотцой голоса, ласковых янтарных глаз, бешеного, тщательно сдерживаемого темперамента, сильного, мускулистого тела и ощущения, что она растворяется в его объятиях. А как он охранял ее сон по ночам – в последнее время кошмары посещали ее особенно часто. Не успела она опомниться, как Мэтью стал красной нитью, вплетенной в серую ткань ее существования. Как она жила без этого раньше?
Не обращая внимания на угрюмое неодобрение отца, она слетала в Париж на Рождество. Но эта поездка обернулась почти катастрофой. Открыто нарушив бюджет, Кристофер Бирк устроил для всего коллектива праздничный банкет в отеле «Риц». Ли, которая надеялась насладиться уединением в обществе Мэтью, не могла не понимать, что ее отсутствие на банкете и неизбежные толки отрицательно повлияют на работу. Атмосфера и без того накалена – что же будет, если узнают, что восходящая звезда спит с продюсером?
Все с самого начала пошло наперекосяк. Кристофер Бирк пустился в разглагольствования о превосходстве австралийского кино над американским.
– Это же общеизвестный факт, – распинался он, – что американским киношникам нет дела ни до чего, кроме дерьмового доллара. Вы, янки, – он бесцеремонно ткнул пальцем в сидевшую напротив Ли, – завели самоубийственную моду ставить эффектные однодневки, тогда как мы стараемся копать глубже, ставя художественность впереди прибыли.
В его мутных глазах читался вызов.
Отчасти потому, что в словах Бирка была доля истины, но главным образом потому, что Ли видела: он только что опорожнил бутылку невероятно дорогого «Шато Мутон-Ротшильда» разлива тысяча девятьсот сорок седьмого года, она уклонилась от драки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124