Не перебивай, я еще не все сказал. Так вот, я долго об этом думал, а тут недавно встретил одного своего старого друга. Ты его должна помнить — Иннокентий Львович. Он сейчас большой начальник стал, целый отдел возглавляет. Я ему, когда про тебя начал рассказывать, так он прямо расцвел весь. Улыбнулся и говорит мне: «Ты, Георгий, не волнуйся, как твоя дочка образование закончит — сразу посылай ее ко мне. Я ее к себе личным секретарем возьму. Уставать не будет: мне ведь только кофе принести, да иногда кое-какие бумаги на машинке отстукать. А больше и не надо ничего». Так что вот такие пироги. А потом мы с ним еще несколько раз виделись, он всегда первым делом о тебе расспрашивает: как учеба, когда домой приедешь. Я ему даже твою фотографию показывал, он, как увидел, так даже в лице переменился: твердит — красавица, мол. И всегда мне наказывает, чтобы ты первым делом к нему зашла.
— И к чему ты мне все это рассказываешь? — спросила Наталья, у которой от плохо скрываемого гнева едва не сорвался голос. Иннокентия она помнила рыхлым, вечно потным блондином, сейчас ему должно быть где-то чуть меньше сорока. Наталье он никогда не нравился. Иначе, как с жабой, сравнить его она не могла. Такой же мутный, липкий взгляд, такие же противные ладони с пальцами-сосисками.
— Да к тому, что такого мужика, как Иннокентий, надо в оборот брать. Такие как он, на дороге просто так не валяются. Еще молодой, а уже начальник. И квартира у него в городе, и дача есть — все, как полагается. Сам не женат. Понимаешь, куда я клоню? А девок, как ты, у нас выше крыши. К чему это я? Да все к тому же: ты у меня уже не школьница, знаешь, как с нашим братом обходиться нужно. Там подмигнешь, тут задом повертишь. И все, он твой голубчик. Уж куда лучше твоего Петьки!
— Папа, я что-то не поняла. Ты мне работу искал или мужа?
— Ну, и то, и другое.
— Так вот, что касается работы, то с моим образованием я сама могу быть начальником отдела. Чтобы стать секретарем, да «на машинке стукать», мне совсем не обязательно было ехать в Москву. И работу я себе найду достойнее, чем эта, можешь не сомневаться. А вот теперь по поводу моего замужества. При всем моем к тебе уважении, папа, этот вопрос я решу лично. И уж Иннокентий в качестве кандидата в мужья окажется на предпоследнем месте. Последнее я все же оставляю за Петром. Я ясно выразилась?
— Да куда уж яснее! Гонору в тебе много, это вот точно. Такая соплячка — и начальник! Где ж это видано! Ты сначала покрутись с наше, жизнь узнай, а потом уж и наверх карабкайся, как мы карабкались. С самых низов и наверх, ступенечка за ступенечкой. А то какая шустрая выискалась! Все ей сразу подавай, на блюдечке с голубой каемочкой!
— Да уж, какая есть!
— Ты помолчи, помолчи. А то волю тебе лишнюю дали — и понеслась залетная. Как не вертись, ты, прежде всего баба. А какое твое основное бабское дело? Правильно, замуж выходить и детей рожать. А работа всегда на мужиках держалась. Так что выше своего забора не прыгнешь, — улавливаешь мысль?
— А если я не хочу становиться как мама живым инкубатором? А если я замуж планирую только лет через пять, когда карьеру налажу? Тогда что?
— Ты к матери уважения побольше в голосе имей, она тебе не инкубатор, а родительница. Если бы не она, тебя бы и на свете не было. А по поводу карьеры твоей мифической… Кому ты через пять лет нужна-то будешь? Мочалка старая! Тебе уже на пятки молодые девки наступают, и даже твою смазливую мордашку переплюнуть могут. А Иннокентий, учти, он долго ждать не будет. Он мужчина в самом соку, ему как раз семья нужна.
— Да плевать я хотела на твоего Иннокентия! Если он так тебе нравится — сам на нем женись, я-то тут при чем? Это его проблемы, что он до сих пор не женат. Может, у него с этим делом что-то не так, ты-то откуда знаешь? Или характер у него мерзкий, вот ни одна баба к нему и не прыгает?
— Я ему свечку не держал, и не собираюсь. А то что ты — дура набитая, это мне теперь яснее некуда. Учти, природа она еще свое веское слово скажет, ох, скажет!
— Ты про что это?
— Да все про то же. Пять лет ты в одиночку не продержишься, хахаля себе заведешь. А где хахаль — там и малой на подходе. Хахаль как узнает, что ты тяжелая, так тебя и бросит. А кому ты сдалась с таким приданным? Мы с матерью еще и твоего байстрюка поднимать не будем, это уже твои проблемы.
— Папа, а ты не в курсе, что уже очень давно противозачаточные средства изобрели? Или вы с мамой о таких и не слышали, поэтому нас так много и родилось?
— Ты мать не трогай, она у тебя святая женщина, тебе до нее еще как до луны! А мои слова попомни: матерей-одиночек в нашем роду не было и не будет! А узнаю, что на аборты бегаешь, я же тебя первый и прокляну за детоубийство.
— Как много громких слов! А теперь выслушай меня и не перебивай: я же тебя выслушала. Так вот, моя работа, мои дети, мои любовники, мои мужья — это мое сугубо личное дело. И я очень бы попросила, чтобы в эту сферу ни ты, ни мама не лезли. Я уже четыре года живу отдельно от вас и на свои деньги, заметь. А ты все еще относишься ко мне, как к несмышленышу. Более того, если ты настаиваешь, чтобы, когда я вернулась, я устроилась на работу к Иннокентию, мне бы лучше вообще остаться в Москве. Я там быстрее пробьюсь, чем в нашем болоте. Здесь у вас даже нормальный компьютер днем с огнем не сыщешь, а там без них просто, как без рук. Там все быстрее, все просто горит в руках. Если хочешь чего-то добиться — просто делай свое дело, а результат обязательно будет. Так что подумай, что тебе дороже: Иннокентий в качестве зятя или я. Если ты еще не отказался от мысли поженить меня с этой лягушкой, то я остаюсь в Москве.
— Хватит там и одной сумасшедшей, тебе еще только там не хватало!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14