– Мне ты этого не говорила.
– А зачем? Ведь это только самое начало работы. И я была не единственной, кто интересуется сейчас «Мавериком».
– Что ты хочешь сказать?
– Все, с кем я говорила, так или иначе упоминали, что им уже во второй раз за последнее время задают вопросы о «Маверике». Он понадобился кому-то еще. Но, если мы поторопимся, то, возможно, сумеем выйти на него первыми.
Ник уронил голову на спинку стула и закрыл глаза. У него был усталый вид. Почему? Это оставалось загадкой для Сэмми.
– Оставь это. «Маверик» потерян навсегда.
– Но, Ник, если нам удастся добраться до конструкторских разработок, может, мы даже сумеем найти человека, который их сделал…
– Говорю тебе, «Маверик» мертв. – Вскочив со стула, Ник начал ходить по комнате.
– Что такое? Что ты имеешь против «Маверика»? Я не вижу в твоих словах никакого смысла. Если я смогу…
Ник резко повернулся к Сэмми, кулаки его были крепко сжаты, в глазах стояла боль.
– Я тот конструктор, которого ты ищешь, черт бы все это побрал! «Маверик» был моим – и он потерян, мертв, как и человек, укравший его у меня. Мертв и похоронен. И давай оставим все как есть.
16
Сэмми буквально остолбенела.
– Ты? Но почему ты не сказал мне?
– Не сказал тебе что? Каким дураком я оказался? Каким глупцом может быть человек в этом мире?
– Ник…
– Я был одержим идеей сконструировать свой самолет, видеть, как он сходит с конвейера, самому первый раз поднять его в воздух. Папа… – Ник покачал головой. – Ты знаешь, какие у нас с ним были отношения. Он сказал, что я просто сошел с ума, и мне пришлось пойти в другое место.
– К Сэму Барнетту?
Ник поморщился.
– Да, к старому доброму Сэму. Отец предупреждал, чтобы я не доверял ему, но я не слушал. В те дни я не мог думать ни о чем – только о том, как подниму «Маверик» в воздух. – И что же случилось?
– Я был настолько поглощен разработкой и испытаниями, что не обращал внимания на то, что делал Барнетт. У нас была устная договоренность относительно будущих прибылей, но мне не стоило этим ограничиваться. Сэм и его адвокаты зарегистрировали всю документацию в федеральном управлении на его имя. А потом этот сукин сын взял и погиб в авиакатастрофе.
– И права на проект перешли к его наследникам.
– Ты все поняла правильно. К его наследникам. К его сыну, если быть точным. Сына зовут Боб, и никто не может его найти. Я нанимал нескольких детективов, но все оказалось бесполезно. У меня не осталось никаких официальных прав на «Маверик» и никакой возможности получить его обратно.
– О, Ник, неудивительно, что тебе всегда так не хотелось говорить о «Маверике». Но, – неожиданно Сэмми пришла в голову новая идея, – если ты сделал это один раз, то сможешь сделать и второй.
– Что именно? – устало спросил Ник.
– Сконструировать самолет.
На долю секунды в глазах Ника загорелся огонь энтузиазма, но тут же погас.
– Нет. Я не могу этого сделать. Я вложил в «Маверик» всю душу и никогда не решусь начать все сначала. Кроме того, я не смогу управлять «Эллиот эйр», если посвящу все свое время разработке самолета.
– Хорошо. – Сэмми сдалась, видя, какую боль причиняет Нику разговор о «Маверике». – Давай оставим эту тему. – «Пока оставим», – подумала Сэмми. – Но я не понимаю одного. Зачем же ты поехал со мной в Новый Орлеан, если вовсе не интересовался возможностью выпуска пассажирских самолетов?
Стоя спиной к Сэмми, Ник смотрел в окно.
– У меня были на то свои причины.
– О! – Что ж, эти причины наверняка ее не касались.
– Если точно, причин этих было две, – к удивлению Сэмми, продолжал Ник. Она-то решила по его тону, что разговор на эту тему окончен.
Ник вернулся к креслу, стоявшему рядом с Сэмми, и снова сел.
– Одна состояла в том, что там я мог встретить кого-то, кто слышал что-нибудь о Бобе.
– Бобе?
– Бобе Барнетте. Сыне Сэма. Я… думал, я все еще надеялся, что он объявится и я получу шанс вернуть «Маверик». Это было очень глупо с моей стороны.
Сэмми сидела молча, прекрасно понимая, что сейчас не время для споров с Ником. Она прибережет все свои доводы до лучших времен. Сэмми вовсе не собиралась сдаться и отказаться от идеи выпуска дешевых коммерческих самолетов. Но это может подождать. Сейчас Сэмми больше всего на свете хотелось провести пальцами по густым темным волосам Ника, разгладить морщины на его лице.
Дурацкое желание.
– А другой причиной, почему я поехал в Новый Орлеан, – продолжал Ник, – была ты.
У Сэмми перехватило дыхание. Единственное, на что она была сейчас способна, это смотреть и смотреть на Ника, желая… желая столько всего одновременно. Ей хотелось быть где-нибудь подальше отсюда и не слышать последних слов Ника. Ей хотелось верить в то, что он говорил. Ей хотелось, чтобы они никогда не ездили в Новый Орлеан. И чтобы сейчас они были по-прежнему там.
– Мы уже поговорили о деле, Сэмми. Теперь пора поговорить о нас, о наших личных делах.
Сэмми боролась с собой. Она не должна этого делать, не должна слушать человека, обвинившего ее в том, в чем обвинил ее Ник. Неважно, хотел он этого или нет. Он сказал это, и достаточно.
Сэмми понимала, что не может общаться с Ником по неофициальным вопросам. Но Сэмми чувствовала, что постепенно тает под взглядом этих ярко-голубых глаз. Сколько же времени пройдет, прежде чем Ник щелкнет пальцами, а Сэмми станет прыгать так, как ему нравится, прежде чем перестанет жить своей собственной жизнью, думать своей головой и станет просто продолжением Ника? Прежде чем сама ляжет на пол, чтобы он вытирал о нее ноги?
И сколько времени пройдет, прежде чем Сэмми надоест ему?
– Нет никаких «нас», – сказала Сэмми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70