Не называй ни имени, ни адреса.Подошла моя очередь. Молодой полицейский-ирландец пригласил меня сесть и спросил, как меня зовут. Я назвала свое имя, несмотря на советы Жоржетты, ведь другого выхода у меня не было.– Адрес, возраст, профессия? – продолжал он.Это мне показалось совсем уж ненужным, и на вопрос о профессии я ответила:– Нимфоманка.Этот здоровый балбес стал меня спрашивать, как пишется это слово, и мне пришлось продиктовать по буквам. Девушки покатились со смеху, и даже два инспектора, мирно спавшие за своими столами, присоединились к ним.Несмотря на этот смешной инцидент, я чувствовала себя очень плохо. Мне было холодно, хотелось спать, и я улеглась на свободный столик, чтобы хоть немного отключиться. За моей спиной кто-то допрашивал Жоржетту. У нее даже имени не спросили, она тогда была слишком известна.– Эй вы, пишите повнимательнее, а то в вашем рапорте будут одни ошибки, – сказала Жоржетта молодому полицейскому.Он тут же ответил, указывая на меня:– Как тут сосредоточиться, когда эта стерва подсунула мне под нос свою голую задницу!К пяти утра нас снова впихнули в машины и повезли в тюрьму Томбс. Так я побывала там в первый раз. На нас заполнили карточки и подвергли новому допросу. Только в отличие от полицейского участка в этом месте были собраны все отбросы общества: воры, бродяги, пьяницы, наркоманы, хулиганы и проститутки.Нас сфотографировали и подвергли унизительному осмотру. Свирепая на вид охранница заставляла нас нагибаться вперед, назад, раздвигать ноги, чтобы любой предмет, который мы могли бы спрятать, например, во влагалище, выпал. Нас силой заставили сходить в туалет, а потом заперли в разных камерах. Заключенные кашляли, разговаривали, кого-то рвало – в общем, веселенькая обстановка!Было страшно холодно. Ночь тянулась бесконечно, а я не могла сомкнуть глаз. К восьми утра нас перевели в еще более ужасную камеру, в которой сидели темнокожие проститутки в кожаных мини-юбках и разноцветных париках.Они забросали нас вопросами, словно сидеть ночами в вонючих камерах было для нас обычным делом. Одна девушка с избитым лицом особенно заинтересовалась мной и все время о чем-то расспрашивала. У нее была присущая многим привычка хлопать собеседника по руке, прежде чем о чем-нибудь спросить.– Эй ты, блондинка (хлопок по руке)! Ты, видать, одна из тех девушек по вызову, которым платят по двадцать пять долларов в час?– Да нет, ошибаетесь, – ответила я. – Нам платят по сто долларов в час.Конечно, я прихвастнула, но у нас действительно было ощущение, что по сравнению с этими отбросами общества мы просто аристократки.Она, казалось, совсем не была задета и сказала без всякой зависти:– Скажи-ка, старуха (снова хлопок по руке), твой чувак придет тебя забирать?– Мой «чувак»? Какой «чувак»? – озадаченно переспросила я.Я еще не знала тогда терминологии уличных проституток.– Да твой сутенер, разве у тебя его нет?Ее очень поразила моя неосведомленность и то, что на свободе меня никто не ждет. Она уже порядком мне надоела, и я хотела только одного – чтоб она заткнулась. Я все думала, что же со мной будет. Еще год назад я готовилась к свадьбе, мечтала создать семью – и вот теперь я в тюрьме, в компании двух десятков жалких проституток…– Оставь ее в покое, – приказала Жоржетта. – Она новенькая, ко всему этому не привыкла.В этот момент за нами пришли и повели в зал суда.Картер, банкир, с которым я провела вечер, сидел среди публики. У него хватило деликатности прийти, чтобы узнать, что же с нами будет.Нанятый Жоржеттой адвокат, оказавшийся весьма кстати родственником судьи, поднялся и произнес защитную речь. Я не очень-то поняла, что там говорилось. Но был он, безусловно, человеком способным, поскольку судья, выслушав его, объявил:– Дело прекращено!Мы вышли и отправились перекусить. Встретили Картера и адвоката, я поблагодарила их обоих, и Картер с тех пор стал моим банкиром.Потом я пошла к Жоржетте, забрала вырванные странички моей записной книжки и поехала домой. Я зашторила окна и проспала четырнадцать часов подряд, стараясь забыть одну из самых страшных ночей в моей жизни. 8. ПУЭРТО-РИКО Февраль. В Нью-Йорке холодно и идет снег. Совершенно не хочется работать. Постоянно переживаю свой первый арест. Полный духовный упадок…Довольно с меня клиентов, мадам, полицейских – короче, всего, что связано с моим ремеслом!Мне было очень одиноко. Я порвала всякие отношения с Полем, а все, кого я знала, отдыхали на Пуэрто-Рико. Я чувствовала острую необходимость сменить обстановку, попутешествовать, от всего освободиться. Решено: уезжаю на Пуэрто-Рико!Я позвонила в компанию «Пан Америкэн» и забронировала место на самолет, вылетающий через два часа. Я даже не потрудилась уложить вещи. Под зимнее пальто надела легкое платье, сунула в сумку самое основное: зубную щетку, кое-какую косметику, тампакс и вибромассажер. Решила, что остальное наверняка смогу купить на месте.Я почувствовала себя лучше, лишь когда самолет взлетел. Мне хотелось интересных встреч, ведь я так легко схожусь с людьми и проста в общении. Именно поэтому, наверное, у меня нет потребности в курении, спиртном или в наркотиках. В хорошей компании я расслабляюсь совершенно естественно.Хотелось развлечься и провести несколько приятных дней. Все мысли о работе выбросила из головы напрочь.Когда мы приземлились, в Сан-Хуане была жара. Все показалось мне прекрасным. Я взяла такси и поехала в отель «Рэкит Клаб», где останавливались мои друзья, и попробовала снять номер.– Бесполезно даже мечтать об этом, мадемуазель, – обескуражил меня портье. – Мы не в состоянии предложить вам не только номер, но даже ванную, чтобы провести ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79