И в нашем городе его больше не увидят. К Гатаеву он имеет косвенное отношение: звонил, грозил. Зато имеет прямое отношение к вытрезвителю и - ай-яй-яй! - к "жэнщин с белий волос". И я его немножко испугал. И братья жены его дома ждут, и если до них дойдет... Дойдет! Нужно, чтобы дошло. В вытрезвителе все его данные остались... Его в законном порядке не достать, скользкий, так пусть ему братья в родственном порядке объяснят, что к чему...
С Цеппелином - пустой номер. С Садиевым - пустой номер. Еще дня три, и с мотопробегом - пустой номер. Действительно, грянут дожди, и куда мы тогда с Сашкой?.. А может, на самом деле "мешанина детективная" это все, товарищ Федоров? А, Михаил Сергеевич?.. И прав Куртов, считая меня еще младенцем в нашем деле? И правильно будет, если мои художества надоедят сегодня-завтра и вызовут меня "на ковер"? Впрочем, так или иначе вызовут. Ю. А. Дробышев наябедничал, вот и вызовут.
Но пока есть у меня желание с ябедой Ю. А. Дробышевым поговорить, не дав ему понять, что знаю - он ябеда.
...Но его нет. Он проводит "круглый стол" с читателями на химкомбинате. И вся редакция там. Вернутся все часа через два. А пиита Крепкого, корреспондента Бурилова, оставили присутствовать в редакции. Я так понимаю - как самого бесполезного... С ним еще девочка. Глазками луп-луп! А пиит полулежит-полусидит в кресле, вертит импортной сигареткой и болтает про пятнадцатибалльный шторм, про сети в клочья, про себя, спасающего весь плавсостав... Словом, волны тяжелым домкратом...
Еще оказывается, что я его друг. Оказывается, я его лучший друг и работаю не где-нибудь, а в милиции! Вот какие друзья у Бурилова! Пусть студентка знает и проникается уважением. Она пока еще студентка, ее прислали на практику. Зовут ее Света.
Эта Света опять глазками - луп-луп... Думаю: начинается! И точно, начинается.
- Скажите, - говорит, - а это страшно? В смысле, ловить бандитов.
- Как вам сказать? - отвечаю. - Вот был случай недавно... - И пересказываю нашумевший детектив.
Она слушает внимательно. Бурилов слушает невнимательно. Он внутренне негодует, во-первых, что лишился слушателя. Во-вторых, он заинтригован, зачем "его друг из милиции" снова пришел в редакцию? Он перебивает:
- Да, Светлана! Не забудьте про то письмо. Его нужно внимательно изучить, проверить и...
- Дмитрий Викторович! Ну я же вам уже говорила! Я звонила уже. Там они сами говорят, что вообще-то все правильно, но у них работников в кочегарку не хватает, и что - самому начальнику кочегарить, что ли? Я же вам говорила, я из этого письма реплику сделаю. И название придумала, даже два! "Холодно - горячо". Или "С легким паром, или Иди ты в баню". А?
- Легкомысленно... - демонстрирует опыт Бурилов. - Это же не студенческая стенгазета, это серьезный орган!
- А Сидоровой понравилось! И Селихову! И всем! И "старик" в секретариате сказал: пойдет! Да!
- А я говорю...
- А мне сказали...
- А я...
Пока они решают производственные вопросы, у меня всплывает мысль. Спрашиваю:
- Скажите, Дмитрий, как рождается газетный материал? Фельетон, к примеру? Отправная точка. Письмо, нет?
Он мне с апломбом отвечает, что чаще всего да, письмо.
Спрашиваю, нет ли у него тех писем, с которыми в последнее время работал Гатаев. Есть. Их еще не раскидывали по сотрудникам, а надо бы, пора - накапливается гора, а потом на него, Бурилова, все шишки. А что он может один, да еще если вот таких присылают на практику?!
Ладно, ладно - пропускаю мимо ушей. Ворошу письма. В глазах рябит от неровных строчек, корявых почерков... Натыкаюсь! Письмо от Ивяшина Евгения Петровича. Про ресторан "Нептун", про официанта, которого зовут Артур, и (в жизни и такое бывает) фамилия у которого - Король. Довольно распространенная фамилия. Но в сочетании с "Артуром" смешно. Забавно.
ПЬЯНКИ ПРИ ДВОРЕ КОРОЛЯ АРТУРА...
Звоню Сашке. Занято. Светлана говорит, что я недорассказал. Звоню Сашке. Занято. Светлана говорит, что я недорассказал. Звоню Сашке. Прорываюсь.
- Санечка, - говорю, - бросай телефонную книгу и займись "Явами".
- А я уже до Ивченко добрался, - отвечает Сашка. - А что?
- Он Ивяшин, - говорю. - Потом все объясню.
Светлана говорит, что я ей недорассказал. Но у нее, она говорит, как у всякого журналиста, богатое воображение. Она, как всякий журналист, сама может домыслить, кажется. И продолжает мне нашумевший детектив до самой развязки.
- Извините, Света, - говорю. И думаю, что ее луп-луп глазками весьма обманчив и голова у нее варит неплохо. Если выслушала меня, не перебивая, чуть выждала и моим же оружием, моей же иронией меня...
- Ничего, ничего! - мстит она дальше и вытягивает ивяшинское письмо из моих рук, пробегает глазами. - Дмитрий Викторович, я тогда по этому сигналу схожу, поговорю. А то оно у вас все равно без движения. - И Бурилову досталось! - А то я сижу без дела пока. И здесь недалеко...
Я тоже встаю. Светлана добивает:
- А вы что? Со мной вместе решили?.. Ну пойдемте...
- Наконец-то! - Евгений Петрович Ивяшин (халат с кистями, рост - под два метра, лыс и ухожен). - Мы же когда договаривались? Вас товарищ Гатаев прислал? А самому неудобно? Все же на двадцать седьмое договорились, а сегодня...
Пенсионер, определяю я. Ворчун. Засыпает редакцию письмами: "Уважаемые товарищи, предлагаю показывать программу телевидения только три раза в неделю. А то люди отвлекаются, и падает производительность труда".
Шагаю вперед, заслоняю Светлану, говорю:
- Товарищ Гатаев прислал меня. Давайте решать ваши проблемы со мной.
Он улавливает скептические нотки и неожиданно подмигивает:
- Пенсионер, да? Склочник?.. Юноша! Мне шестьдесят три, но я по-прежнему режу людей. И говорят - неплохо получается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18