Двери выходили в прекрасный садик, в центре которого размещался маленький пруд с прирученными утками.
Штормовой ветер с ливнем начался во время обеда, который состоял из запеченного в горшочках мяса, приготовленного его еще более миниатюрной, нежели он сам, женой Еленой. За обедом мы болтали на самые отвлеченные темы: о политике президента, ближневосточном кризисе, приближающихся всеобщих выборах в Германии, вспоминали общих знакомых и говорили с болью в сердце о смерти Хэла Синклера. Эд и Елена выразили в этой связи свое глубокое соболезнование. После обеда Елена, извинившись, ушла к себе наверх, оставив нас вдвоем для серьезного разговора.
Я еще подумал, что всю свою замужнюю жизнь ей приходилось то и дело извиняться и уходить наверх, в другую комнату, или идти гулять, пока ее супруг не поговорит с каким-нибудь «призраком», как у нас называют шпионов, заглянувшим по неотложному делу. Вместе с тем она была любознательной и общительной по натуре, придерживалась строгих взглядов, но любила посмеяться и по своей шаловливости и взбалмошности напоминала мне артистку Рут Гордон.
— Я понимаю так, что сидячий образ жизни тебя вполне удовлетворяет? — начал разговор Эд.
— Я люблю проводить жизнь, сидя вместе с Молли. Я с нетерпением жду, когда же у меня наконец будет полноценная семья. Но работа в Бостоне в качестве адвоката меня не очень-то волнует.
Эд улыбнулся и, отхлебнув глоток портвейна, продолжал:
— Твоих прежних треволнений вполне хватило бы на несколько жизней.
Мур, будучи осведомлен о моем прошлом, знал, что следственная комиссия ЦРУ подразумевала под словом «опрометчивость», когда разбирала мое персональное дело.
— Да есть тут одна возможность поволноваться снова.
— Да, — сразу согласился он, — у тебя имелись веские причины терять голову. Но тогда ты был еще молодым. А вообще-то ты считался неплохим агентом — и это самое главное. Боже мой, ты же тогда совсем не ведал страха. Мы даже опасались, что тебя придется осаживать. А правда ли, что во время учебы на «ферме» ты поломал карьеру одному инструктору?
Я молча пожал плечами. Да, был такой случай. Во время учебы в секретном учебном центре ЦРУ в Кэмп-Пири меня затыркал своими придирками инструктор по военной подготовке. Он допекал меня и перед строем моих товарищей-курсантов, изводил и после занятий, чем довел до белого каления — меня вдруг охватила волна бешенства. Мне показалось, будто в животе выплеснулась и разлилась по всему телу едкая горечь, отчего все мое нутро внезапно заледенело. Дремавший в подсознании зверь вмиг проснулся: я превратился в примитивного дикаря, в свирепое животное и правым кулаком изо всех сил врезал инструктору в его наглую морду, сломав ему челюсть. Молва о моем «подвиге» тут же прокатилась по всему центру, его рассказывали и пересказывали за вечерним чаем, приукрашивая и привирая. С тех пор со мной обращались с почтением и осторожностью, как с гранатой с выдернутой чекой. Впоследствии такая репутация сослужила мне добрую службу, благодаря ей меня отобрали на оперативную работу и давали всякие опасные задания, которые другим поручать не хотели. Но вместе с тем такая репутация находилась в противоречии с моим спокойным, рассудительным складом ума и уж просто никак не соответствовала моему характеру.
Мур положил ногу на ногу и, откинувшись на спинку кресла, сказал напрямик:
— Ну-ка, выкладывай, зачем пожаловал сюда. Догадываюсь, что по телефону мы об этом говорить не могли.
Конечно же, не могли, подумал я, не имея телефона, надежно защищенного от подслушивания. ЦРУ лишало таких привилегий всех, уходивших в отставку, даже с такого высокого поста, который занимал Эдмунд Мур.
— Расскажите мне про Александра Траслоу, — попросил я.
— А-а, — удивился он, и брови его поползли вверх. — Догадываюсь, ты выполняешь для него какую-то работу.
— Обдумываю такую возможность. Дело в том, Эд, что я влип в беду с финансами.
— Как это?
— Вы, вероятно, кое-что слышали о маленькой компании в Бостоне под названием «Фёрст коммонуэлс».
— Кое-что слышал. Попалась на махинациях с отмыванием денег наркомафии или что-то вроде этого?
— Да, с этими махинациями. Компанию прикрыли. Вместе со всеми моими ценными бумагами и наличностью.
— Глубоко сочувствую.
— И тут вдруг Корпорация Траслоу сделала мне довольно лестное в смысле денег предложение. Мы с Молли получили бы ссуду.
— Но ведь ты занимаешься правовыми вопросами интеллектуальной собственности и патентов... или как там их называют?
— Совершенно верно.
— На мой взгляд, Алексу скорее понадобились бы услуги какого-то...
Он прервался на минутку, чтобы отхлебнуть еще немного портвейна, а я в этот момент воспользовался паузой и закончил:
— Какого-то более ушлого знатока по части прятать деньги в хранилищах за границей?
Мур чуть-чуть улыбнулся и, согласно кивнув, продолжал:
— А может, ты как раз-то ему и нужен. У тебя репутация одного из лучших и многоопытных оперативников в области...
— И непредсказуемого, и вы это знаете, Эд.
* * *
«Непредсказуемый», как я знал, было одно из многих прозвищ, которыми наделили меня в разведуправлении коллеги и начальники. Ко мне относились с опаской, удивлением и даже порой с недоумением. Работа у меня была не кабинетная, а оперативная, живая, но в то же время порой даже опасная для жизни. Вот тут-то как раз и пришлись кстати отрицательные черты моего характера. Кое-кто считал меня бесстрашным, но это не так. Те, кто полагал, что я скорее бесшабашный, были ближе к истине.
В действительности же Бен Эллисон становился жестоким и безжалостным только при определенных обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172