— Мы зазря тоже никого не обижаем.— И того, значит, не зазря, — вполне к месту интересуется Илья Захарович. — За дело, выходит, а, Леха?— За дело, — хмуро соглашается Леха.— Как же вы с ним перекрестились, ежели ты первый раз в Москве, а он, выходит, тутошний? — не отстает Илья Захарович.— Он тоже из наших мест.— Чего же вы его там не завалили, у себя? — удивляется Илья Захарович.— Чего проще-то, лопухи?— Значит, надо было так, — недовольно отрезает Леха и предупреждает: — Не цепляйся, дядя Илья. Больше трепать об этом деле не буду. Нельзя.— О! — поднимает палец Илья Захарович и обращается ко мне: — Видал, Витек? Я ж тебе говорю, деловой мужик, — указывает он на Леху. — Вполне можешь доверить ему… кое-что. Как он нам.— Ну, так как, едем, что ли? — спрашиваю я таким тоном, словно проверяю Леху, «деловой» он мужик или так, и в самом деле мелочь пузатая, как выразился Илья Захарович, и можно ли вообще с Лехой иметь дело.— Некуда пока ехать, понял? — горячо, даже с каким-то надрывом отвечает мне Леха, как бы принимая мой вызов и изо всех сил демонстрируя искренность.— У Чумы она, пушка-то. Его она. А маслят нет. Он чего хочешь за них отдаст.— Ну, а за чем дело?— За Чумой и дело, — все так же горячо отвечает Леха, совсем утеряв свою сдержанную солидность. — Мы как в тот вечер разбежались, так и не сбежались пока. Побоялся я по тому адресу идти, куда меня ночевать определили. К бабке одной. Вот к вам, значит, прибился. Ну, Чума меня и потерял. И я про него пока ничего не знаю.— Ну и что дальше? — холодно и напористо продолжаю спрашивать я, словно экзаменуя Леху.— А дальше вот — звоню Музке-Шоколадке, бабе его, — охотно продолжает Леха. — Она по телефону темнит. Чуму даже называть не хочет. Встретиться, говорит, надо. В городе. К себе, видишь, не пускает.— А вообще-то ты с ней знаком?— Какой там знаком. Издаля видел два раза.— Чума у нее живет?— Хрен его знает. Может, и у нее.— Ну, и как же ты его теперь найдешь? — спрашиваю я.— А вот с Музкой-Шоколадкой в четыре часа свидимся, она и скажет. Отсюда до Белорусского вокзала далеко?— Отсюда куда хочешь далеко, — рассеянно отвечаю я. — Это же конец Москвы.Однако и болтлив же стал Леха. С чего бы вдруг? Неужто так напуган? Положение у него, конечно, такое, что не позавидуешь. Это он видит. Вот-вот задымится, если не сгорит. Хотя на паникера он никак не похож. Он мне кажется парнем крепким. Впрочем, чужая кровь на руках многое меняет в психике. И состояние его сейчас необходимо использовать.— Ты помни. Намертво себе заруби, — внушительно говорю я ему. — Если за тобой мокрое дело, это всегда может вышкой обернуться. И ты тут никому не верь. Ни богу, ни черту. Вот твой Чума, к примеру. Ты его как знаешь?— Этот по гроб свой.— По гроб никто не свой, помни. Ни брат, ни сват. Только мать, понял? У тебя она есть, мать-то?— Ну, есть… — неохотно отвечает Леха.— Во. Больше на свете никого у нас нет. Никто по тебе не заплачет.— Чума — кореш мой старый Чего у нас только не было, упрямился Леха, — ни разу не подвел. Так что будь спокоен.Он, кажется, готовит меня к встрече с этим Чумой.— Ха! — иронически восклицаю я. — А чего у вас было-то? Морду кому вместе били? Или из ларька шоколад утянули пацанами еще?— Было кое-что получше, чем ларьки, — самодовольно возражает Леха.— Где работали?— У себя.— Это где же?— В… Южноморске.— Ишь ты. У самого синего моря, значит?— Ага.— А тебя оттуда отдыхать отправляли?— Было дело, — невольно вздыхает Леха. — Два раза хватали. Двояк и пятерку имел. Сто сорок четвертая, часть вторая и восемьдесят девятая, тоже вторая часть. По двум крестили.Насчет первой статьи у меня сомнения не возникают, скорей всего квартирная кража, это вполне к Лехе подходит. А вот насчет второй статьи он, скорей всего, врет, цену себе набивает, авторитет. Это у них водится Никак к нему эта статья не клеится — крупная кража государственного имущества группой или с применением технических средств. Конечно, врет.— Где последний раз сидел? — продолжаю спрашивать я.— В Мордовской, строгого режима, — с оттенком хвастливости даже сообщает Леха. — Там Чуму и встретил. Там и скорешились. Из наших мест оказался. Потом вместе и вышли.— А у него в Южноморске кто?— Мать, жена и дочка, — усмехается Леха. Три бабских поколения по нему ревмя ревут.Я смотрю на часы и говорю:— До Белорусского нам переть долго. Пора, Леха, двигаться.Говорю я это таким тоном, словно вопрос о нашей совместной поездке уже давно обговорен и решен.— Ага, — беспечно и как будто даже обрадованно подхватывает Леха Пошли. Эх, познакомлю я тебя с такой кралей, что закачаешься.И мне почему-то кажется, что игра у нас с ним пошла взаимная, и притом серьезная. Глава 2.ИЩЕМ ЧУМУ В то утро, когда мы расстались с Валей Денисовым, он вернулся к себе в комнату и, скинув пиджак, принялся за работу.Валя вообще, надо сказать, щепетильно аккуратен и педантичен, как старый холостяк, во всем, а в работе особенно. Я уже рассказывал о нем. Он никогда ничего не забывает, он все собранные сведения по делу, даже самые мелкие и, казалось бы, пустяковые, располагает так точно и аккуратно, что становится в сто раз легче работать дальше.И одет Валя всегда очень тщательно, я бы даже сказал — франтовато. Известная пословица «по одежке принимают, по уму провожают» в первой своей половине вовсе не несет иронического оттенка А вообще внешность Вали Денисова многих вводит в заблуждение: невысокий, худощавый, изящный такой, белокурые волосы подстрижены весьма модно, на узком лице большие задумчивые голубые глаза, тонкие руки музыканта и эдакая благородная бледность разлита на челе. Ну, прямо-таки бедный Вертер с его страданиями, а не оперативный работник милиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22