— Арнульфушка!
Тим тронул Лену за рукав.
— Пойдем.
Та пожала плечами, молча вышла.
— Но это же не твоя мать! — сказала она в коридоре. — Кто это? И почему Андрюшенька? И что еще за Арнульфушка?
— Соседка это, — неохотно отозвался Тим. — Не обращай внимания, она со странностями…
Им никогда еще так не любилось, как в эту ночь. Лена была неистова и разнузданна, как вакханка. Билась горлицей, раненой стрелой амура, влюбленной бабочкой сгорала в пожаре страсти, бешено стонала, шептала что-то нежное, задыхаясь от наслаждения, изливала на любимого потоки отборнейшей хриплой брани. Кончала мощно и многократно…
Тим лежал на влажной, скомканной простыне, опустошенный, выжатый до капли, дышал медленно, сознательно замедляя бешеный пульс. Когда сбил до приемлемой скорости, дотянулся до Лениных губ, бережно забрал сигарету — «Мальборо», блин, из того же валютного рога изобилия! — жадно затянулся.
Она приподнялась на локте и с улыбкой смотрела на него. Он улыбнулся в ответ.
— Ты, мать, превзошла саму себя. Будто в последний раз…
Она внезапно нахмурилась, вырвала у него сигарету и села, отвернувшись и кутая плечи в одеяло.
— Лен, ты что? Что с тобой?
Он протянул руку, дотронулся до растрепанных рыжих кудрей. Она отстранилась.
— Да что, черт возьми, происходит?!
— Тим, милый, любимый мой, выслушай меня, умоляю, выслушай и постарайся понять… — Она говорила глухо, не оборачиваясь, и он видел только ее раскачивающийся затылок и негустой, плавающий дымок сигареты. — Дело в том, что Брэд, он… он мой муж…
— Если это шутка, то крайне неудачная, — после долгой паузы сказал Тим.
— Это не шутка. Мы познакомились два года назад, — продолжила она, не меняя позы. — Он приехал к нам на факультет по международному обмену, читал лекции для аспирантов, вел семинары по инженерной психологии. Я писала у него реферат, и мы… в общем, мы сошлись… А прошлым летом он был в Москве на международной конференции, там и расписались… А теперь он специально приехал за мной, послезавтра мы вылетаем в Стокгольм, а оттуда — в Нью-Йорк.
— Выходит тогда, на твоей даче, я делал предложение замужней женщине? — глухо проговорил Тим. — Господи, какой идиот… А ты — ты, Ленка, сука. Дешевая, продажная сука! Я понимаю, если бы тут любовь, а так… За тряпки продалась, комсомольская богиня, за жрачку эту говенную!
Она резко повернула голову, в упор посмотрела на Тима.
— Ну, ударь меня, ударь. Убей, если так тебе легче будет, — сказала она свистящим шепотом. — Только избавь от лекций по коммунистической морали. Ты же умный парень, Тим, ты же сам прекрасно видишь, в каком дерьме мы все тут живем. А дальше будет только хуже. Система в маразме. У этой проклятой страны нет будущего, а если и есть, то такое, какое и в самых страшных кошмарах не привидится! И свалить отсюда — это не просто мечта, но и долг каждого разумного человека! Долг перед самим собой, перед детьми и внуками, перед человечеством, наконец! И для этого все средства хороши… А любовь — о любви я, утенок мой знаменитый, тоже подумала. Вот устроюсь там, обживусь, зашлю тебе какую-нибудь лупоглазую американочку с гуманитарными наклонностями…
Ее монолог дал Тиму время овладеть собой, собраться с мыслями. Пригодились и уроки сенсея Смородинского. Он глянул на Лену ясно, спокойно, с ленивой улыбочкой.
— Спасибо, Тихомирова, я знал, что ты настоящий друг. Только не надо мне никакой лупоглазой американочки, не утруждай себя… Я удивляюсь тебе, ты же ведьма, ты же должна понимать, что ничего, ничего в этой жизни не бывает просто так… Ну ладно, одевайся, пошли будить твоего спутника дальнейшей жизни. Или сначала миссис Собаччи угодно принять ванну и выпить чашечку кофе?
И тут Лена упала головой на его голую грудь и горько разрыдалась.
— Я знаю, я дрянная, испорченная, я гадина… — лепетала она сквозь слезы… — Только не прогоняй меня, не прогоняй сейчас… Во имя всего, что нас связывало когда-то! Заклинаю тебя!
— Да? — Тим улыбнулся, но она не видела этой жестокой улыбки. — Во имя всего, что нас связывало — изволь! Посмотрим, что из этого получится. Предлагаю эксперимент — ты же у нас психолог, эксперименты любишь… Попробуем сделать вид, что этого разговора не было, что ты — прежняя Ленка Тихомирова, комсомольская активистка, любимая девушка одного недотепистого историка, а Брэд Собаччи — просто залетный фирмач, случайно подцепленный тобою и продинамленный по полной программе. Мне нужно десять минут на повторное вхождение в образ пылкого любовника. Тебе этого времени достаточно?
Она подняла голову и с вызовом посмотрела на него.
— Более чем… любимый.

Стражи Родины (1979)

А потом вошла рыжеволосая красавица с потрясающе эффектной фигурой. Форменный, в талию китель плотно облегал ее стан, грудь была объемиста и высока, стройные ноги в лаковых лодочках… Чудо как хороша была оперативница из Ленинграда.
— Капитан Воронцова, — по всей форме представилась она, с легкостью уселась в предложенное кресло и превратилась в статую командорши. Деловитость, собранность, субординация…,
— Ну вылитая мать, вылитая! Та тоже, бывало… Генерал грузно встал. Капитан Воронцова вскочила, как на пружине, вытянулась в струночку. Обогнув массивный стол, генерал вплотную подошел к ней, с ласковым прищуром заглянул в зеленые глаза, положил руки на плечи и мягко, но весомо вдавил обратно в кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107