Если она такова, что может отравить душу любого мужчины, я не говорю уже о том несчастливце, который является ее мужем; если она дьяволица в образе женщины; если ей дано так околдовать разум и сердце мужчины, что даже когда она предает его, он все равно считает ее невинной жертвой, а себя виновным; если она не способна ни на какое искреннее чувство и каждое действие ее, каждый поступок продиктованы только хитростью и эгоизмом, каждая слеза и улыбка точно рассчитаны, — что же, вы думаете, подобная женщина, которую вы, слава всевышнему, не можете даже себе представить, эта женщина не предусмотрела заранее все опасности, какие могут ей угрожать? О, она все предусмотрела!
— Если только, — промолвила донна Долорес, побледнев и глядя на него с каким-то странным выражением, — если только ее не преследует человек, когда-то любивший ее и ныне жаждущий мести.
Сеньор Перкинс вздрогнул.
— О да! Вы правы! — пробормотал он, как бы рассуждая сам с собою. — И я поступил бы так. Да, если бы подумал об этом раньше. Вы правы, донна Долорес! — Он отошел к окну, потом быстрым шагом вернулся, застегивая на ходу сюртук и приводя в порядок свой галстук. — Сюда идут! Предоставьте это дело мне. Я выясню и то, что интересует вас, и то, что интересует меня. Согласны вы доверить мне этот документ? — Донна Долорес, не говоря ни слова, передала ему дарственную. — Благодарю вас, — сказал он, напуская на себя прежнюю церемонность, которая, по-видимому, была связана больше с его фантастическим галстуком и тесно застегнутым сюртуком, нежели с какими-либо физическими и моральными чертами его личности. — Надеюсь, вы более не считаете меня беспристрастным в этом деле, — добавил он с загадочной улыбкой. — Adios!
Она хотела еще о чем-то спросить его, но в эту минуту со двора послышались голоса и цоканье копыт. Торопливо откланявшись, сеньор Перкинс исчез. Почти в ту же минуту дверь отворилась снова, и в комнату вбежала, смеясь и сияя, кокетливая миссис Сепульвида.
— Знаешь, — сказала эта очаровательная дама, едва переводя дух, — я заметила, что возле некоторых богомольных молодых особ и прославленных затворниц вьется больше мужчин, чем возле нас, грешных. Уже подъезжая к твоему поместью, я насчитала двух кавалеров, а здесь ты беседуешь наедине с каким-то престарелым денди. Кто он такой? Новый адвокат? Сколько же их у тебя? У меня только один.
— И ты им вполне довольна, — улыбнулась не без некоторой суровости донна Долорес и ласково похлопала подругу по щечке своим веером.
— Пожалуй, что да, — зардевшись, отозвалась та. — Довольна. Я прискакала сюда со скоростью курьерской почты, чтобы сообщить тебе новости. Но сначала скажи мне, кто этот дерзкий, отчаянный джентльмен, гарцующий за оградой? Уж не секретарь ли твоего адвоката?
— Не знаю, о ком ты говоришь. Быть может, и секретарь, — равнодушно отозвалась донна Долорес. — Расскажи лучше свои новости. Я жду с нетерпением.
Но миссис Сепульвида подбежала к глубоко прорезанному в стене окну и осторожно выглянула наружу.
— Нет, юрист тут ни при чем. Он мчится в своей двуколке, должно быть, торопится выбраться из тумана, а вот джентльмен все там же, на прежнем месте, Долорес! — Миссис Сепульвида повернулась к подруге и поглядела на нее притворно строго и в то же время насмешливо. — Ты не отделаешься от меня так легко! Кто этот джентльмен?
С томительным предчувствием, что ей предстоит сейчас встретить пронзительный взор Рамиреса, донна Долорес подошла к окну и стала так, чтобы ее нельзя было заметить снаружи. Первый же взгляд убедил ее, что ее страхи неосновательны; это был не Рамирес. Успокоившись, она смелее приподняла занавесь. В ту же минуту таинственный всадник повернул коня: прямо на нее глянули темные глаза Джека Гемлина. Донка Долорес мгновенно опустила занавесь и обернулась к подруге.
— Я не знаю его.
— Ты уверена в этом, Долорес?
— Конечно, Мария.
— Ну что ж! Будем тогда считать, что он влюблен в меня.
Улыбнувшись, донна Долорес ласково погладила подругу по розовой щечке.
— Ну и что же дальше? — спросила она нетерпеливо.
— Да, что же дальше? — откликнулась миссис Сепульвида, смущенная и довольная в одно и то же время.
— Ты хотела сообщить мне новости, — сказала донна Долорес.
— Конечно, — ответила миссис Сепульвида, испытывая терпение подруги. — Это случилось наконец.
— Случилось наконец? — повторила донна Долорес, и лицо ее приняло строгое выражение.
— Да, он снова приезжал сегодня.
— Он просил твоей руки? — спросила донна Долорес, отвернувшись к окну и раскрывая свой веер.
— Он просил моей руки.
— И что же ты ему ответила?
Миссис Сепульвида весело подбежала к окну и огляделась кругом.
— Я сказала ему…
— Что?
— Нет!

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. РУДА
1. ГЭБРИЕЛЬ ВЫНУЖДЕН СЧИТАТЬСЯ С ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМИ
После того как мистер Питер Дамфи посетил Гнилую Лощину, обитатели поселка уже не удивлялись ничему. Разве не побывал у них лично великий капиталист, удачливейший из биржевиков?! Когда распространилась весть, что создается новое акционерное общество для разработки богатого серебряного рудника на холме Конроя, все приняли ее как должное. В этой связи возникли две отлично разработанные теории. Первая была такова: Дамфи затеял дерзкую спекуляцию, чтобы вызвать строительную лихорадку в Гнилой Лощине и превратить поселок в крупный город; история с открытием серебряной руды — дутая; тем не менее, чтобы придать ей какое-то оправдание, Дамфи бросит крупные деньги на строительство рудодробилки и обогатительного завода; уже пять лет тому назад Дамфи наметил этого простака Гэбриеля Конроя как подставное лицо;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154