— Если вы думаете, что лично я нуждаюсь в вашей профессиональной помощи, — сказал мистер Дамфи, — то боюсь, что…
Оставив без внимания эту попытку Дамфи иронизировать на его счет, полковник Старботтл решительно прервал его:
— Сто чертей, сэр, это исключается. Я представляю в вашем деле истца.
Ухмылка на лице у Дамфи исчезла без следа. Он был поражен.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил он.
Полковник Старботтл пододвинул свое кресло поближе к мистеру Дамфи, привалился корпусом к письменному столу и, завладев пером мистера Дамфи, стал пояснять свои слова, тыча время от времени тупым концом пера в грудь собеседнику.
— Сто чертей, сэр, если я говорю, что представляю в вашем деле истца, это вовсе не значит, что я равнодушен к интересам ответчика. Дело всегда можно решить по-благородному, как принято между джентльменами.
— Будь я проклят, о чем вы толкуете?! Кто такой этот истец, от имени которого вы выступаете?
— Сто чертей, сэр, конечно, женщина! Не считаете же вы, что я заподозрил вас в политической интриге! Ха-ха! Нет, сэр, в этом мы с вами схожи, и я понял это сразу. Женщина, прелестная женщина, вот что у нас на уме! Джентльмены нашего склада, доживши до пятидесяти лет, всегда имеют что вспомнить! Ну и что ж, не вижу в том беды! Слабость широкой натуры, не более того, сэр!
Мистер Дамфи отодвинулся от стола. На лице у него выразилась сумрачная решимость борца, который выяснил наконец истинную силу противника и готов принять бой.
— Послушайте, полковник Старботтл! Я не знаю и знать не хочу, кто вас ко мне направил. Я не знаю и знать не хочу ни о том, кто, когда и почему обидел ту особу, которую вы защищаете, обманул ее или дал ей фальшивые обязательства; ни о том, каковы ее претензии и кому они адресованы. Речь пойдет о вас. Вы человек умный, умудренный жизненным опытом, и сами должны понять, что при моем положении в обществе я был бы последним идиотом, если бы хоть на миг отдался на милость женщины. Я просто не могу себе этого позволить! Не буду хвалиться, что я хитрее других, но я все-таки не дурак. И в этом существенная разница между мною и вашими клиентами.
— Вот именно, мальчик мой, существенная разница! Сто чертей, да разве вы не видите ее сами? Там перед вами прелестная, очаровательная женщина, более того, подчас высоконравственная женщина, побогомольнее иной монашенки; беда лишь в том, что ее любовная связь не освящена законом. А здесь, сто чертей, мальчик мой, речь идет о вашей жене!
Финансист, белый как мел, попытался презрительно расхохотаться.
— Моя жена?! Ее нет в живых!
— Заблуждение, мой милый друг, прискорбнейшее заблуждение! Постарайтесь понять меня правильно. Быть может, для нее самой было бы лучше, если бы она умерла. Сто чертей, сэр, когда я вспоминаю, как глядела на вас час назад эта синеглазая куколка, я начинаю понимать, что другой женщине тут нечего делать. Но она жива, и это факт. Вы посчитали ее мертвой и бросили в снегу. Так она говорит; утверждает, что если осталась жива, то вашей вины в том нет. Вы же знаете, Дамфи, если женщина на кого зла, то готова на него невесть что клепать. Сто чертей! Что вы скажете мне на это?
— Посыльный, сэр! Вас вызывают в банк по срочному делу! — возгласил слуга, приоткрыв дверь.
— Пошел вон! — рявкнул Дамфи, разражаясь отчаянной бранью.
— Но он говорит, сэр…
— Вон отсюда, будь ты проклят! — заревел Дамфи.
Изумленный слуга прикрыл дверь.
— То, что вы говорите, — неверно. Все погибли от голода, все до единого. Я в это время уходил за помощью. Да что вы мне толкуете?! Я читал официальный отчет.
Старботтл не спеша порылся в жилетном кармане и извлек из какого-то углубления в своей моральной сфере видевший виды сложенный в несколько раз лист бумаги. Он развернул его; то был печатный документ, грязный, выцветший, захватанный по краям.
— Вот вам доклад за подписью начальника гарнизона, который выслал спасательную экспедицию. По-испански читаете? Отлично! Так вот, трупы всех найденных женщин были опознаны; но имени вашей жены здесь нет. Почему же его здесь нет, мой мальчик? Сто чертей, да потому, что она спаслась!
Вытянув руку, полковник ткнул в собеседника пухлым пальцем, после чего откинулся назад и погрузил сперва багровый подбородок, а затем и обвислые щеки в жерло своего огромного воротничка. Мистер Дамфи разом обмяк в своем кресле, словно коснувшийся его палец был перстом самой Судьбы.
5. У МИССИС КОНРОЙ НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ
Жара держалась не только в Сан-Франциско. Бухта Сан-Пабло нестерпимо сверкала под лучами солнца; Сан-Хоакин и Сакраменто медленно катили свои желтые воды, словно это были потоки раскаленной лавы; жаждущий хотя бы легчайшего веяния ветерка, дикий овес полег на западных отрогах Контра-Коста, а над восточными склонами стояли облака дыма от непрекращающихся лесных пожаров. Скорбные пшеничные поля в равнине оделись в пыль и пепел. Дилижанс, следовавший из Уингдэма в Гнилую Лощину, вздымал на своем пути смерч из краснозема, который светился ночью и днем, подобно огненному столпу, и заставлял близких к обмороку пассажиров устремлять страждущие взгляды к снежным вершинам Сьерры. В Калифорнии стояла неслыханная жара. На тех, кто осмеливался утверждать, что подобное уже бывало, глядели как на врагов рода человеческого. В поселке Мэрфи некий безрассудный испытатель природы осмелился предсказать, что недавнее землетрясение должно вот-вот повториться; в ожидании тех счастливых дней, когда метеорологические прогнозы будут пользоваться большим успехом у населения, ему пришлось спешно оставить родной поселок.
Жарко было и в Гнилой Лощине, в пышущих зноем ущельях, на раскаленных отмелях, на песчаных откосах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154