И теперь они ехали за ним каждый со своей
дружиной, пугая крестьян, работавших в поле, грозным видом черных косматых
папах. Заметив Бесса и его людей, бактрийские селяне, одетые в тесные,
облегающие хитоны и обутые в высокие сапоги с загнутыми носами, вскидывали
на плечо тяжелые круглые мотыги и поспешно скрывались под защиту
полуразвалившихся глинобитных оград.
- Почему они прячутся? - удивлялся Бесс. - Неужели принимают меня за
юнана?
Езда по горам и пустыне его измотала. Он томился по острому, пряному
вареву и мечтал о блестящей и чистой циновке. Ночлег у костра, мясо,
зажаренное на углях, ему надоели до отвращения.
- Они скорей всего принимают тебя за тебя, - с усмешкой пробормотал
Спантамано. - Поэтому и бегут, дети праха.
- Что ты сказал? - не расслышал сатрап.
- Я говорю: злой народ эти бактрийцы.
- Да, - согласился Бесс. - Я правлю ими десять лет, но не помню ни
одного бактрийца, который, увидев меня, хотя бы раз улыбнулся.
- Наглецы, - в тон ему сказал Спантамано. - Их обдирают, а они еще
хмурятся, мерзавцы, вместо того чтобы от радости хохотать.
Бесс не разобрал, шутит согдиец или говорит серьезно, и рассердился.
Он рванул коня за повод и молча поскакал вперед. Ему хотелось бросить
Спантамано что-нибудь резкое, унизить его, уязвить и вывести из себя. Но
как уязвить человека, если у него не видно изъяна, больного места, которое
так удобно задеть? К словам Спантамано трудно придраться, - ведь он как
будто бы только шутит, проклятый согдиец. Но тот, кто не глуп, сумеет
услышать в якобы безобидных шутках Сиавахшева отпрыска шипение ядовитой
змеи, а в его ленивых движениях почувствует угрозу. Бесс, хотя и
превосходил Спантамано ростом и силой мускулов, часто, когда согдиец
глядел на него лукавыми глазами, казался себе беспомощным сусликом, на
которого охотится хитрый и терпеливый степной лис.
До Бактры оставалось еще два перехода. Путники решили где-нибудь
переночевать и ранним утром отправиться дальше, чтобы к вечеру добраться
до города. Когда солнце зашло, они подъехали к селению, обнесенному
высокой глинобитной стеной. Сатрап с наслаждением потягивался. Он
предвкушал сытный ужин и отдых на пушистом ковре. Но перса ожидало великое
разочарование - ворота селения с грохотом закрылись перед самым его носом.
- Эй, откройте! - негромко, с достоинством сказал Бесс и небрежно
застучал по полотнищу ворот рукоятью бича. - Где ваши глаза? Не видите,
кто приехал?
Он был спокоен. Жители селения, узнав, что к ним пожаловал сам Бесс,
сатрап Согдианы и Бактры, поспешно распахнут ворота и падут ниц перед
высоким гостем. Так случалось всегда, и Бесс привык принимать почести не
задумываясь, как привык пить воду, когда испытывал жажду.
Но ворота не открывались. Бесса взяла досада.
- Ну, чего вы там медлите? - воскликнул он нетерпеливо. - Открывайте
скорей!
На стене показался старый бактриец с луком в руке.
- Кто ты такой? - спросил он сердито.
Сатрап смешался. Его никогда не спрашивали, кто он такой. Во дворце,
когда он восседал в золотом кресле, вельможи гнули перед ним спину и не
спрашивали, кто он такой. Когда он ехал по улицам, окруженный толпой
телохранителей, народ кланялся до земли, и никто не спрашивал, кто он
такой. Когда он собирался посетить какой-нибудь округ, там два месяца
готовились к встрече, и никто не спрашивал, кто он такой. Бесс есть Бесс,
проклятье твоему отцу. И вот какой-то дряхлый, выживший из ума бактриец...
Бесс не нашелся, что ему ответить и растерянно посмотрел на Спантамано.
Тот сделал грозное лицо, вытаращил глаза и с притворной свирепостью
заорал:
- Открывай скорей, болван! Ты не видишь разве, собачий сын, что перед
тобой - благороднейший из персов, гахаманид Бесс, твой повелитель?
На старика эти слова не произвели никакого впечатления.
- Бесс? - недоуменно переспросил бактриец. - Никогда не слыхал про
такого.
Тупость бактрийца взбесила сатрапа. Он раскрыл рот, чтобы обрушить на
старого дурака лавину отборных ругательств, но вдруг осекся и широко
раскрыл глаза. Он понял. Старик притворяется. Бесса узнали, конечно. И не
пускают в селение именно потому, что он - Бесс.
- А!.. Вы так со мной?.. Изрублю всех! Селение снесу!..
Он корчился на коне, стиснув кулаки, оскалив зубы и запрокинув
голову, точно голодный волк, что сидит под скалой и ярится, глядя на
оленей, гуляющих на безопасной высоте.
- Селение снесешь? - Бактриец нахмурился. - Смотри, мой сын, чтобы
тебе голову кто-нибудь не снес.
Перс перекосился, как от жгучего удара. Глаза его помутнели. Он
выхватил кинжал и резко дернул за повод. Конь взвился на дыбы. Бесс
отчаянно взмахнул кинжалом, пытаясь достать наглого бактрийца. Но стена
была в двадцать локтей выстой. Рука Бесса так сильно натянула уздечку, что
едва не свернула шею коня. Дурея от боли, конь совершил в воздухе
невообразимый скачок и, нелепо брыкнув ногами, повалился набок. На стене
раздался хохот. Десятки смуглых, длиннобородых людей глядели из-за
парапета и потешались над неудачливым прыгуном.
- Свинья хотела схватить зубами край луны, но свалилась обратно в
грязную лужу! - весело закричал старый бактриец. Бесс, бледный от
унижения, двинул коня кулаком по голове. Скакун вскочил и помчался вместе
с седоком прочь от ворот селения. Спутники Бесса повернули лошадей и
последовали за предводителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90