– Ты бы мог присмотреть за ней вместо меня?
– Ты спятил! – изумился Кроу.
– Имей в виду, даю только на время, с возвратом, – он расстегивал куртку. – Не могу же я взять ее с собой.
Когда Кроу брал из его тонких костистых рук обезьянку, Робертс съехидничал:
– Какое сходство. Вы могли бы сойти за братьев. – И пошел предупредить капитана, что к утру будет готов.
Тогда никто из них не думал, что есть какая-то связь между решением Робертса и поведением сержанта Уотсона. Казалось несомненным, что Уотсон последует за капитаном, даже если к ним больше никто не присоединится. Но произошло непредвиденное.
Услышав крик Уотсона, Таунс бросился к нему. Тот неуклюже сидел на песке, вытянув ногу. По вискам катился пот, малиновая физиономия кривилась от боли.
– Подвернул, – сказал он сквозь зубы, – подвернул проклятую.
Его втащили в тень под полог и усадили. Подошел Харрис. Кривясь от боли, Уотсон рассказал, что случилось.
– Там, где мы вырыли наш сигнал, сэр, я споткнулся. Видите ли, она была под песком, и я не заметил...
Он стиснул зубы, пока Харрис ощупывал лодыжку.
– Вывихнул, – со стоном выдохнул он.
Харрис кивнул:
– Держите ее в покое. Боюсь, мы не сможем сделать холодный компресс. Но перелома нет.
Через полчаса он вернулся к Уотсону, помог снять ботинок.
– Попробуйте пошевелить пальцем, Уотсон.
Тот повиновался, скорчив гримасу боли.
– Все в порядке. Обычное растяжение... – Капитан выпрямился. – Мне жаль, что это случилось. Разумеется, вы не пойдете со мной.
Глядя на него, Уотсон решил воспользоваться часто им применяемым трюком, одним из тех, что по вкусу этим горлопанам:
– От меня вам будет мало проку, сэр. Боюсь, что я подведу вас, а мне бы этого не хотелось.
– Ничего. Всякое случается, Уотсон.
– Неужели мало того, что уже случилось, сэр?
– Вам просто не повезло. Пусть это вас не тревожит. Я думаю как раз о вас – бог знает, сколько вам придется здесь пробыть, пока мы сможем направить помощь. – И он вернулся в самолет, где Робертс рассматривал карту.
Незадолго перед закатом к Харрису подошел Тракер Кобб, походка его была нетвердая, руки отвисли, как плети, рыжие волосы не чесаны.
– Говорят, вы уходите?
– Так точно.
– Я тоже пойду. Кто еще идет?
Капитан косо глянул на него, ощущая, как становится страшно. До сих пор, – он это выяснил уже давно, – напугать его могло только одно: присутствие рядом человека, который не совсем в себе. Ему припомнился дикий взгляд Кобба в ту ночь, когда силой пришлось удерживать его, чтобы он не пошел на свет "огней".
– Я беру с собой мистера Робертса. Нас только двое.
И он занялся упаковкой рюкзака, болезненно ощущая присутствие рядом с собой тучного человека. Все равно, что оказаться запертым в помещении с неразорвавшейся бомбой.
– И я, – настаивал Кобб. Вряд ли до него дошло сказанное капитаном.
Харрис заметил, что вслушивается в тиканье часов. Он не представлял, насколько невменяем этот человек и сколько ему еще нужно, чтобы окончательно перейти предел. Он знал только одно: взять с собой Кобба – все равно, что отправиться туда верхом на тигре. Он вспомнил слова Морана: "Не всегда это жажда, жара или расстояние, которое нужно пройти..."
– Есть риск потеряться... – услышал он свои, еще не до конца обдуманные слова. Он заметил, как тяжело дышит Кобб. Это от жары, конечно. – Все остальные, кроме Робертса, решили остаться, и я уверен, они правы, – он натянуто улыбнулся. – Считают меня беспокойным типом... – Улыбка, однако, тотчас сошла с его лица, стоило ему взглянуть в глаза Кобба.
– Они пусть делают, что хотят, а я... – Взмахнув огромной рукой, Кобб неожиданно крикнул: – Господи, хватит с меня всего этого, хватит! Ты понял?
Харрис пытался говорить спокойно, сознавая, что очутился в такой опасности, какую трудно даже представить.
– Не будем беспокоить беднягу Кепеля. Поговорим там. – Он положил руку на плечо этого человека. На ощупь оно было, как деревянная балка. И тише добавил: – Ему лучше помереть.
Кобб, не мигая, смотрел Харрису прямо в глаза.
– Как и всем нам – и вы это знаете. Поэтому вы и уходите. – Поверх руки Харриса, все еще лежавшей на его плече, он положил свою ладонь; огромные пальца истекали потом. – Ты возьмешь с собой и меня, сынок. Ты знаешь дорогу.
Харрис резко выдернул руку, словно боясь, что она попадет между створками захлопывающихся ворот. Кобб заслонил проход. За дверью на дюны садилось солнце. Капитану было стыдно, что он не видит иного выхода, кроме того, который подобает трусу.
– Давайте обсудим этот вопрос с остальными.
– Ну их всех знаешь, куда. – Взгляд Кобба повеселел, он радовался прекрасной идее: вместе с Харрисом пойти домой. Теперь это был человек, нашедший спасительное лекарство.
Харрис скосил глаза на блестящую кобуру лежащего рядом револьвера. Пакуя рюкзак, он не решил еще, как быть с оружием. В пустыне можно наткнуться на воинственных бедуинов. Таких осталось немного, они не осмеливались нападать на нефтяные прииски, но частыми были случаи угона скота. Два христианина в пустыне значили бы для них легкую добычу. Конечно, едва ли здесь поможет один револьвер. Но была и другая сторона дела. Если они с Робертсом потеряются и больше не останется воды, револьвер поможет умереть достойно и в своем уме.
Он легко мог опередить Кобба, но сознавал, что тот дошел до предела: из-под спутанных рыжих волос смотрело лицо ребенка, которому пообещали лакомство, – голубые глаза алчно загорелись. Скажи ему сейчас, что его лишают этого лакомства, и он не только выхватит револьвер – под танк бросится. Разумеется, о стрельбе не может быть и речи;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61