И стал объяснять ему, как ребенку:
– Группа кочевников только что остановилась на привал – вон там. Если у них есть лишние верблюды, они могут взять нас с собой, можно даже по двое на одно животное. Или, в крайнем случае, пошлют за нами спасателей.
Ответ Стрингера он предчувствовал:
– Я не могу работать без света.
Разные школы психиатрии придумали не меньше десятка названий для его типа умственного расстройства, подумал Моран. Самое точное: навязчивая идея. Парнем завладела мечта о машине, которую он должен построить и поднять в небо. Если все остальные уедут на верблюдах, он все равно останется здесь со своим фениксом и сгорит от собственной одержимости.
– Свет зажигать нельзя, – предупредил капитан Харрис, тоже обращаясь к нему, как к ребенку. – Они не увидели его за дюнами, но могут обследовать окрестности в поисках колодца. Видите ли, мы пока не знаем, кто они, а они могут быть бандитами. Мистер Таунс, у вас на борту имеется оружие?
– Нет.
Харрис сжал губы.
– У нас с сержантом по пистолету. А у них может быть дюжина ружей. Силы явно неравны. Лучше вступить в переговоры.
Тилни изумленно зашептал:
– Может, и спасут, – как можно мягче пояснил Харрис: кругом одни дети. – Но понимаешь ли, мы христиане, а некоторые арабы фанатичны в своей вере. Аллах для них единственный бог, и они могут уничтожать неверных из принципа. Все равно что муху прихлопнуть. Верно, Уотсон?
– Да, сэр. – Это "сэр" вырвалось само собой.
Тилни застонал на одном дыхании:
– О, господи... господи...
– Хватит его рекламировать, – оборвал Кроу. – Слышал, что сказал капитан: у них свой бог!
Харрис зашептал:
– Не надо говорить так громко. Очень важно, чтобы никто не издавал ни звука. – Человек действия, он расправил плечи, будто надевая любимый костюм, в котором легче себя чувствовал. – Теперь нужно обо всем договориться.
Он спокойно изложил свой план, ни у кого не спрашивая совета, но и не протестуя, если его прерывали.
– Я беру с собой сержанта. Военная форма может нам помочь. – Он потрогал револьвер. – Мы перейдем дюны с западной стороны, сделаем полный круг и выйдем на них с востока, так что, если им захочется искать вас, они пойдут в противоположном направлении. Не зажигайте свет и не производите шума, пока мы не просигналим, что они настроены мирно.
Моран присматривал за Стрингером. Кто-то должен его опередить, если ему вздумается включить фонарь.
– Мы подойдем к ним с востока и скажем, что приземлились на парашюте. Поломался двигатель, где сел самолет – не знаем, где-то на востоке, мы летели в восточном направлении. Вы будете здесь в полной безопасности, при условии, что не раскроете себя. Теперь по поводу переговоров. Мне понадобится вся наличность, которую мы сможем собрать. Сомневаюсь, что есть смысл предлагать им мелкую поживу с самолета – им было бы трудно продать инструменты и прочее, но они могут соблазниться финиками. Зависит от того, в какой они сейчас форме. Мне придется решать на месте. Думаю, все по этому вопросу.
Таунс спросил:
– Есть у кого-нибудь при себе охранная грамота?
В этом районе убийства экипажей потерпевших крушение самолетов были не часты, но случались. Бурильщиков, занятых в трех компаниях – Ньюпортской Горной, Авзонии Минералии и Франко-Вайоминг, – всегда обеспечивали охранной грамотой на пяти главных арабских диалектах. "Возвративший в целости и сохранности владельца сего документа будет вознагражден 100 ливийскими фунтами". Сумма колебалась, но даже десять фунтов способны были спровоцировать схватку между бандитами за приз в виде живого христианина, которого они в противном случае не колеблясь убили бы.
Никто не ответил. Охранной грамоты у них не было.
– Обойдемся без них, – сказал Харрис.
Он принес из салона фуражку. Собрали сто тридцать фунтов, один Уотсон внес пятьдесят. Капитан сложил деньги и сунул в карман.
– Для них кругленькая сумма. Это-то они должны понимать. Если не поймут, постараюсь убедить. – В его тоне прозвучала напускная уверенность. – Если услышите стрельбу или что-либо в этом роде, не делайте попыток прийти на помощь, иначе испортите нам всю кампанию. – Он поднял голову. – Достаточно светло, фонарик нам не понадобится. Сержант Уотсон!
Сержант ел его глазами, автоматически вытянувшись в присутствии старшего по званию. Его охватил страх, что он уступит своему врагу.
Перед ним встала фигура капитана, негромко, но уже раздраженно повторившего: "Уотсон!"
Держись, Уотсон. Держись.
На него надвигался капитан Харрис с расширенными глазами:
– В чем дело?
– Ни в чем, сэр. – Он попробовал обрубить последнее слово, но было уже поздно, оно уже было произнесено. – Я не иду, вот и все.
Они смотрели в лицо друг другу, и окружавшая их группа людей невольно расступилась, как перед началом схватки. "Невероятно, – подумал Моран. – Вот тебе и британская армия".
– Я ведь вам приказал, сержант. – В голосе не чувствовалось гнева, только удивление. – Пойдемте – и поживее!
– Я не иду.
Повисла тишина, прерываемая только слабыми голосами, доносившимися из-за дюн.
– Вы отказываетесь подчиниться приказу?
– Так точно. – Он смотрел на своего офицера. Посадка фуражки на голове, как всегда, выверена до миллиметра – на базе это называли "мода Харриса". Лицо, худое, обросшее и обожженное, по-иному смотрелось при луне – как бы совсем не тот человек, которого он ненавидел больше всего на свете.
– Сержант, мы немало прослужили вместе. Даю вам один шанс. Забудем, что вы только что сказали, и начнем снова. – Без всякой необходимости он поправил портупею, проверил кнопку кобуры, немного постоял и негромко скомандовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61