Он был готов ко всему, и нестерпимой была для него лишь обязанность выносить общество принца Темных сил.
Он первым шагнул в приготовленную для него камеру, следом Санди пропустил Рэя, а затем вошел сам и запер дверь прямо перед носом всех тех, кто его сопровождал, не сделав исключения даже для леди Джейн. Было еще неизвестно, какого свойства информацию ему удастся извлечь из эльфа, и как ею лучше распорядиться, а кроме того Джейн слишком хорошо знала, что должен и чего не должен делать принц Белого трона. Сейчас Санди меньше, чем когда-либо, был настроен выполнять ее предписания.
Итак, тяжелая дверь захлопнулась, засов лег на место, желающие остались ждать под дверью, прочие разбрелись по своим комнатам, и мало кто спокойно досыпал в эту ночь.
Рэй толкнул эльфа к табурету, тот вздрогнул от его прикосновения, его всего передернуло, но, понимая, что попался и будет отвечать по всей строгости, он смиренно шагнул и сел там, где ему было указано. Санди расположился напротив него, а Рэй, несмотря на рану, все продолжал нетерпеливо кружить по камере.
— С чего ты начнешь? — спросил он.
— С того, что попрошу тебя сесть и помолчать, если ты вообще желаешь оставаться здесь. От твоих метаний у меня мельтешит в глазах. Не забывай, он мой.
Рэй со вздохом недовольства сел. Эльф был печален, но страха не выражал, будто был не преступником, а мучеником; взятый им тон страшно мешал Санди начать то, что, по идее, надо было сделать. И еще это совершенно несправедливое соотношение в росте! Причинить ему какую-либо боль казалось страшным грехом.
— Чем я мог обидеть эльфов? — спросил он. — Почему вы ополчились против меня? Как вообще ваш народ относится ко мне?
Эльф удивленно посмотрел на него, он не ожидал такого вопроса.
— На это я, наверное, имею право ответить, принц, — неуверенно сказал он. — Вы ничем нас не обидели, и эльфы первые из свободных народов славят ваш подвиг и ваши труды по восстановлению Тримальхиара. Мы не только ничего не имеем против вас, сэр, но мы поддержим вас всемерно, если вы обратитесь к нам за какой-либо помощью. Ведь вы по закону и совести глава всех Светлых Сил.
— Твоими бы устами да мед пить, — фыркнул Рэй. — Мастера они поговорить, эти эльфы, и черное у них станет белым.
— Не станет, — отрезал эльф, сверкнув глазами в его сторону.
— Я хочу знать, — сказал Санди, — почему? Неужели ты полагаешь, что я не стану добиваться ответа на этот вопрос?
— Я вам сочувствую, принц, — прозвучало в ответ. — Но у меня нет права ответить вам, потому что моя откровенность нанесет ущерб интересам моего народа. А интересы эльфов для эльфа превыше всего.
Это уже походило на формулу, на лозунг. Санди не любил лозунгов со времен Ритуала Золотой Чиа.
— Ты слишком много с ним разговариваешь, — вмешался Рэй. — В камине полно подходящих углей, да и решетка уже раскалилась. Отдай его мне, и он рад будет, если найдется кому выслушать все, что он знает.
— Я готов к боли, сэр, — с достоинством сказал эльф, даже не взглянув в сторону Рэя. — Если вы хотите пытать меня, можете начинать, и примите мое сочувствие, потому что вам пытка принесет куда больше страданий, чем мне. Поверьте, я знаю, чем чревата белизна. Разумеется, принц, вы вправе защищать свою леди всеми доступными способами.
Его сострадание походило на издевательство, тем более, что он, кажется, действительно знал, что пытки не выдержит прежде всего сам Санди. Но правда была жизненно необходима для Сэсс, рыдавшей и бившейся от невыносимой боли где-то там, на третьем этаже его Замка, а значит он не имел права отступить. Рэй вопросительно смотрел на него. И Санди решился.
— Сейчас, — сказал он тихо, — ты будешь неподвижен. Ты сможешь только думать и говорить. Я должен спросить тебя снова, согласен ли ты говорить по доброй воле?
— Нет, сэр. Я не буду говорить.
Санди сотворил заклинание неподвижности. Эльф оцепенел, и Санди погрузил взгляд в его серые глаза, так странно напоминавшие его собственные. Однажды, еще не имея никакого представления о собственной силе, а только лишь страстно желая узнать правду, он набрался наглости попытаться заставить говорить самого Бертрана, и тот, хоть и выстоял, признался, что пришлось ему несладко. Теперь же Санди знал, что делает.
— Говори, — глухо сказал он.
— Сэр, — сказал эльф, — что вы делаете?! — Его изумленный испуганный голос странно звучал в сочетании с лишенным мимики лицом. — Сэр!
— Я защищаю свою жену доступными мне способами. Говори!
— Сэр, нет, не так! Отдайте меня ему! Пытайте меня, но только уйдите… уйдите отсюда… Это нельзя!
Санди усмехнулся. Рэй застыл на месте, глядя на происходящее во все глаза.
— Прошу вас, сэр! Даже если вы узнаете правду, она не поможет вам защитить вашу леди. Даже если вы сломаете меня, придет другой, и так или этак она все равно умрет, потому что это в интересах эльфов. Сэр, уйдите из меня!
Санди покачал головой. Власть расправляла в нем свои крылья. Он вторгся в "я" этого существа, осквернив его душу, и он должен был заставить его говорить. Ради безопасности Сэсс.
— Говори, — сказал он почти безразлично.
— Нет, — прошептал эльф. — Это — нельзя! Вы не можете делать такое, ведь вы же Белый! Ведь вы же волшебство творите в гневе! Убейте меня, пытайте меня, но уйдите из меня!
Санди неторопливо огляделся. Его "я" находилось внутри какого-то помещения, полного сложно переплетенными, туго, до звона натянутыми струнами принципов. Стоило разобраться, где здесь что. Он коснулся одной… другой… Эльф закричал, но это был крик не боли, а смертельного ужаса.
— Ты можешь говорить, — сказал ему Санди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74