Так или иначе, сокращение состоялось, и я решил, что мне надо ехать на роди
ну. Редакция щедро со мной расплатилась. Я получил зарплату, какие-то непо
нятные отпускные и гонорар за свои последние корреспонденции. В ту пору
я еще жил студенческими представлениями о финансовом могуществе и поэт
ому решил, что по крайней мере на два месяца мне обеспечена полная незави
симость.
Я в последний раз проводил свою девушку до вечерней школы.
Ц Обязательно пиши, Ц сказала она и, в последний раз бросив мне ослепит
ельную улыбку, исчезла в темном проеме дверей вечерней школы.
Я считал, что такая любовь, конечно, не зависит ни от времени, ни от разлуки.
Все же я был несколько уязвлен ее мужеством, мне хотелось более ощутимых
признаков ее привязанности, чем эта улыбка.
Вечер я провел на скамье городского парка, обдумывая свою прошедшую жизн
ь и мечтая о новой. Я сидел на сырой скамье в уже расцветающем, голом, холод
ном парке. Неожиданно из репродуктора полилась песенка Сольвейг. И пока
она звучала, мне ничего не стоило легким, незаметным, может быть, чуть-чут
ь шулерским движением вложить душу Сольвейг в мою девушку.
Нет, думал я, мир, в котором создана такая песня, несмотря на все свои погре
шности, имеет право на счастье и будет счастлив.
И довольно легкомыслия, думал я, надо принять участие в преобразовании м
ира, пора стать взрослым человеком, пора устраиваться на работу в настоя
щую взрослую газету, где занимаются настоящими взрослыми делами.
Надо сказать, к этому времени, независимо от моего сокращения, мне порядо
чно надоел псевдомолодежный словарь нашей газеты, ее постоянное беспло
дное бодрячество.
Мне надоели все эти задумки вместо замыслов, живинки вместо живости, вес
елинки вместо веселья и даже глубинки вместо глубины. Черт его знает что!

Нет худа без добра, думал я, теперь я стану настоящим журналистом, и она мн
огое поймет и оценит.
Что именно она поймет, я представлял смутно, но то, что она оценит меня, каз
алось мне бесспорным.
Ночью друзья проводили меня на московский поезд. Согретый их прощальной
лаской, я уехал в Москву, чтобы оттуда ринуться вниз на родину, на благосло
венный юг.
В Москве мне удалось тогда проездом напечатать одно стихотворение, что п
о тогдашним временам было немалым успехом. С одной стороны, я наносил уда
р своему бывшему редактору, потому что он в Москве не печатался. С другой с
тороны, стихотворение шло на родину впереди меня и должно было сыграть р
оль визитной карточки в нашей газете «Красные субтропики», где я собирал
ся устраиваться.
Ц Да, да, уже читали, Ц сказал редактор газеты Автандил Автандилович, ка
к только увидел в коридоре редакции. Ц Кстати, не собираешься ли ты верну
ться в родные края?
Он, видимо, решил, что я приехал в отпуск.
Ц Собираюсь, Ц сказал я, и мы обо всем договорились. Мы договорились, что
он меня возьмет, как только один старый сотрудник редакции уйдет на пенс
ию.
С месяц я гулял по берегу моря, ходил по пустынным пляжам, стараясь перело
жить на стихи свои не слишком веселые раздумья. Два моих письма, посланны
е ей, остались без ответа, и я самолюбиво замолчал. Правда, я еще написал пи
сьмо товарищу, с которым работал в молодежной газете. В письме я вскользь
упомянул, что уже принят в настоящую взрослую газету, куда просил черкну
ть о себе, если ему такое придет в голову. Кстати, писал я, если кое-кого слу
чайно встретишь на улице, можешь сообщить об этом, разумеется, если найде
шь уместным. В конце я передавал привет всем без исключения сотрудникам
редакции. Письмо, по-моему, было выдержано в спокойных тонах с легким нале
том мудрого снисхождения.
Воздух родины, насыщенный резким запахом моря и мягким женственным запа
хом цветущих глициний, успокаивал меня. Возможно, йод, растворенный в мор
ском воздухе, благотворно действует не только на телесные, но и на душевн
ые раны. Целыми днями я валялся на пустынном пляже и загорал. Иногда мимо м
еня проходили небольшими группами местные сердцееды. Они хозяйственно
оглядывали пляж, они изучали его, как полководцы рельеф местности, где вс
коре предстоят великие битвы.
Наконец человек, который должен был пойти на пенсию, согласился пойти, по
тому что в это время прошла небольшая кампания за то, чтобы люди, достигши
е пенсионного возраста, действительно шли на пенсию. До этого он всяческ
и бодрился, но тут ему пришлось согласиться. Его торжественно проводили,
и даже купили ему резиновую надувную лодку. Правда, он еще намекал на спин
нинг, но намек его остался непонятым, потому что надувная лодка и без того
опустошила кассу месткома. Впоследствии он стал повсюду говорить, что ег
о отправили на пенсию против воли и даже не подарили обещанного спиннинг
а, хотя спиннинга ему никто не обещал. Ему обещали подарить резиновую лод
ку и подарили, а про спиннинг и речи не было.
Я об этом говорю так подробно, потому что в какой-то мере получалось, как б
удто я сел на его место, хотя я был принят как местный кадр и имеющий кварт
иру.
С работниками нашей газеты я был знаком не первый год, потому что еще студ
ентом во время летних каникул неоднократно пытался заинтересовать их с
воими литературными произведениями. Заинтересовать, как правило, не уда
валось, зато я кое-что узнал о наших сотрудниках.
Во всяком случае я твердо знал, что редактор газеты Автандил Автандилови
ч стихов никогда не писал и писать не собирается. Более того, он вообще за
все время своего пребывания в газете, во всяком случае на моей памяти, нич
его не писал.
1 2 3 4 5 6 7