И все же иракцы определенно потерпели поражение, и им не удалось достичь какой-либо конкретной цели.
Вскоре стало ясно, что, с иракской точки зрения, налет на Хафджи был частью плана более широкого наступления.
— Буш пытался избежать встречи солдат лицом к лицу, и он заменил такую встречу техникой, стреляющей издалека, — заявило багдадское радио. — Однако люди веры, доблести и чести в славном и героическом Ираке не дадут Бушу и Фахду возможности скрыть свое ничтожество. Так, первые лучи рассвета 30 января осветили поле великой битвы, вселяя надежду в сердца правоверным мусульманам и честным людям всего мира.
Это напыщенное велеречие сопровождалось крупными перемещениями войск в направлении к саудовской границе. 31 января источники союзников сообщили, что четыре иракские механизированные дивизии приблизительно с 240 танков и 60 000 солдат сосредоточились неподалеку от города Вафра на юго-западной кувейтской границе. Вместе с иракской колонной, продвигающейся по Кувейту, растянувшись на десять миль, эти подразделения были подвергнуты жестоким воздушным ударам, которые привели к тяжелым потерям, и предотвратили дальнейшее продвижение иракских войск.
Решение Саддама ввергнуть свои войска в открытое сражение, несмотря на и вопиющую уязвимость для самолетов противника, было правильно истолковано союзниками как указание на все более отчаянные попытки Саддама втянуть коалицию в наземное противостояние. Президент Буш сразу же заявил, что он не попадется в эту ловушку и что наземное наступление будет предпринято «когда наступит подходящий момент». Инстинктивной реакцией Саддама на это хладнокровное заявление была угроза эскалации конфликта на еще более высокий уровень.
— Мы используем все силы и все виды оружия, какие только у нас есть, — предупредила «Аль-Кадисия» 2 февраля, — от кухонных ножей до оружия массового уничтожения.
Хотя эта угроза и была воспринята союзниками всерьез, иракский лидер остался верен своей прошлой модели: испробовать все возможные варианты, прежде чем прибегнуть к крайним мерам — к химической войне. Во время ирано-иракской войны он эффективно эксплуатировал грозный дух иранского фундаментализма, чтобы использовать внутреннюю и международную поддержку для сохранения своей власти. Теперь, снова попав в капкан войны, которую он сам же затеял, Хусейн пытался отвлечь общественное мнение от своей варварской оккупации Кувейта и изобразить Ирак как несчастную жертву западной агрессии, преувеличивая степень морального ущерба и число жертв среди гражданского населения от воздушных налетов.
Стратегия его собственных высказываний и его информационных средств была одновременно направлена на три разные аудитории. Иракский народ, который уже нельзя было больше убедить в том, что его «доблестные орлы» наносят сокрушительные удары по воздушным силам союзников, побуждался к тому, чтобы перенацелить свое возмущение западными «зверствами» на безоговорочную поддержку военных усилий. От арабских масс вне Ирака, очень гордившихся непокорностью Саддама, ожидалось, что они публично выразят недовольство своими собственными лидерами и окажут давление на арабских членов коалиции, чтобы те отказались от своего «позорного поведения». Наконец, телевизионные картины (якобы) беспорядочных бомбардировок были предназначены, чтобы укрепить «лагерь мира» на Западе и спровоцировать там публичные дебаты о законности стратегической воздушной войны.
Чтобы внедрить эту пропаганду, западные журналисты, высланные из Ирака в начале войны, получили разрешение вернуться в страну и посетить тщательно подобранные Хусейном места, чтобы потом подтвердить сведения о бессмысленных разрушениях, вызванных воздушными налетами. Хотя эти места полностью контролировались иракцами (отказавшими западным журналистам в какой-либо информации о разрушениях на военных объектах) и хотя за пределами Ирака было ясно, что действительные масштабы страданий гражданского населения были гораздо меньше, чем заявлял Ирак, последняя уловка Саддама оказалась высокоэффективной. В Марокко около 300 000 человек вышли на улицы, вынудив короля Хасана смущенно объясняться по поводу своего участия в военной коалиции против Саддама. Король Иордании Хусейн, со своей стороны, выразил поддержку Саддаму, обвинив союзников в «совершении военных преступлений под прикрытием резолюций ООН». Даже президент Буш не мог остаться равнодушным к нарастающему брожению в арабском мире. В специальном телефонном разговоре с Хафезом Асадом он заверил сирийского президента, что коалиция делает все возможное, чтобы избежать гражданских жертв. И, что более важно, некоторое беспокойство относительно хода воздушной кампании заставило его 7 февраля послать двух своих старших военных советников — министра обороны Чейни и председателя объединенного генштаба генерала Пауэла — в Саудовскую Аравию, чтобы обсудить с полевыми командирами сроки наземного наступления. К досаде Саддама, этот высокий визит не вызвал ожидаемого изменения стратегии. Возвратившись в Вашингтон, Чейни и Пауэл, как сообщалось, информировали президента Буша, что, по мнению полевых командиров, воздушная война значительно подорвала мощь и моральный дух иракских вооруженных сил, но все же этого недостаточно, чтобы начинать наземную войну; таким образом, они рекомендовали Бушу продолжать бомбардировки еще некоторое время — возможно, еще месяц, чтобы добиться максимального эффекта. Это решение никак не устраивало Хусейна. Его войска в Кувейте систематически истреблялись, и все больше иракцев сдавалось в плен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124