На первый взгляд, уже в 1975 году положение Саддама было подходящим, чтобы претендовать на президентство. Он эффективно избавился от всех возможных претендентов на лидерство, укрепил свою власть над военными и использовал аппарат безопасности как свою собственную вотчину. Его влияние сказывалось на любом важном внутреннем или внешнем политическом решении. Именно он разработал план нефтяной национализации, казалось, это он решил курдскую проблему, подавив восстание Барзани; именно он стоял за «Договором о дружбе и сотрудничестве» с Советским Союзом и отразил давление Ирана на режим Баас, пусть и непомерно дорогой ценой Алжирского соглашения. Все знали, что Саддам был «сильным человеком Багдада» и что Бакр постепенно отходит на второй план, становясь не более чем номинальной фигурой. Разделение обязанностей между ними было простым и понятным: Хусейн определял политику, а Бакр санкционировал ее благодаря своему официальному положению и национальному престижу. Голос принадлежал Бакру, руки — Саддаму.
Позже, уже в президентском дворце, Саддам вспоминал о характере своих отношений с Бакром в этот период:
— Могло показаться, что в момент кризиса я вел себя как глава государства, но я никогда не превращал это «чрезвычайное положение» в постоянное. Когда кризис проходил, я снова становился вице-президентом Совета Революционного Командования... Я почтительно возвращался на свое место.
Он возвращался на свое место, но только для проформы. На публике Бакр был главой государства. Он являлся президентом, председателем Совета Революционного Командования и Регионального управления партии, премьер-министром, министром обороны и главнокомандующим. Наедине, однако, Саддам не колеблясь, указывал своему начальнику, кто «заказывает музыку». Он настаивал, чтобы его называли «господин заместитель», он единственный имел такой титул и очень следил за соблюдением церемоний. Он полностью понимал важность символического соблюдения статуса и его эффект.
— Кое-кто находил странным, — откровенничал он в 1979 году, — что когда президент Бакр звонил мне по телефону и просил меня войти в его кабинет, я отказывался это делать, пока меня не объявлял адъютант. Я придаю значение этому кодексу поведения, и это не говорит о моей слабости: это источник силы.
У Саддама были причины, чтобы оставаться в тени. Для него Бакр все еще был абсолютно необходим. Тогда как президент не был достаточно хитрым или могущественным, чтобы заставить целеустремленного Саддама свернуть с его пути вперед, Бакр, с его безупречным революционным прошлым, гарантировал своему заместителю респектабельность и престиж, которых у самого Саддама не было. Это был мощный щит, за которым Саддам мог отбросить страхи о возможных соперниках и осуществлять свою политику практически бесконтрольно. Если нужно было делиться блестящими успехами, то все знали, кто был «сильным человеком в Багдаде». Если же что-нибудь шло не так, всегда можно было обвинить высшее руководство.
Надежно защищенный этим удобным прикрытием, Хусейн мог обдумывать и проводить в жизнь свою долгосрочную стратегию. Само собой разумеется, первым пунктом его повестки дня было дальнейшее укрепление его позиции в партии и в вооруженных силах. В январе 1977 года к Региональному управлению присоединились десять новых членов, принеся Саддаму надежное большинство в 14 сторонников из 21 члена. Через семь месяцев все члены Регионального управления вошли в Совет Революционного Командования, значительно укрепив власть Саддама внутри основного управляющего органа страны. В процессе этих изменений Саддаму удалось устранить еще одного мощного врага — доктора Из-зата Мустафу.
Доверенное лицо президента Бакра, Мустафа вошел в СРК в ноябре 1969 года и занимал несколько постов в кабинете, последним из которых был пост министра местного управления. Официальным предлогом для его устранения, которое произошло вместе с устранением другого соперника — члена Регионального управления Фулайиха Хасана аль-Джасима, была «неспособность справиться с обязанностями члена Совета Революционного Командования и пренебрежение своими партийными обязанностями». Их обоих обвинили в слишком мягком отношении к участникам ожесточенных шиитских демонстраций в начале того года, но обвинение было просто предлогом. Трибунал, в котором они заседали, приговорил 8 шиитских руководителей к смерти и 15 других к пожизненному заключению — вряд ли этот приговор можно назвать мягким. Более того, вскоре после суда Региональное управление подтвердило, что приговоры отражали линию партии, которая намерена приговаривать к смертной казни только зачинщиков беспорядков. Кроме того, в дипломатических кругах Багдада все знали, что Мустафа и аль-Джасем вообще возражали против организации суда, и что их назначили судьями по замыслу Саддама, чтобы потом дискредитировать. Сделав это, Саддам не только устранил двух личных противников с политической сцены, но и лишил Бакра двух верных защитников, таким образом еще больше изолировав президента и проложив себе дорогу к президентству. Как и прежние впавшие в немилость конкуренты Саддама, Мустафа был убит приблизительно через три года. Просто лишить соперников власти Саддаму было недостаточно. Помня о том, что Касем и Ареф проявляли мягкость и не уничтожали противников, а последние потом одерживали верх, Саддам не хотел повторять эту ошибку.
Помимо укрепления своего контроля над государственным механизмом, Саддам пытался уменьшить свою зависимость от Бакра, который в качестве президента и министра обороны связывал его с вооруженными силами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124