Москва отплатила Саддаму в том же году, когда, после вторжения в Иран в сентябре 1980 года (еще один шаг, предпринятый без предварительной консультации с Москвой) она объявила о своем нейтралитете и приостановила все поставки оружия в Ирак.
В своих отношениях с Западом Саддам выбрал прагматический путь, тщательно отделяя «друзей» от «империалистов» в соответствии со своими постоянно меняющимися потребностями. Как он признал в интервью египетскому журналисту в январе 1977 года: «Мы считаем кое-кого друзьями, если наши действия или интересы совпадают, и мы обращаемся с другими как с врагами, если наши действия или интересы расходятся». В соответствии с этим, позиция его разнилась от открыто теплого отношения к Франции, сотрудничество с которой процветало, до яростных атак на Соединенные Штаты, которые он часто называл «врагом арабской нации номер один», и до демонстративной холодности к Великобритании.
И все-таки даже восприятие Саддамом Америки как врага номер один ни в коем случае не было стопроцентным.
— Разрыв наших дипломатических отношений с Соединенными Штатами, — сказал он, — это дело политического принципа. Он будет продолжаться, пока Америка настаивает на той же политике, которая побудила нас к разрыву дипломатических отношений после Шестидневной войны.
В то же время: «Мы можем без комплексов или особых угрызений совести иметь дело с любой компанией в мире на основе сохранения нашего суверенитета и законных обоюдных выгод... Иногда мы сотрудничаем с ними по стратегическим мотивам, как с социалистическими странами. Иногда мы имеем с ними дело, руководствуясь временным взаимным интересом, как с некоторыми западными и американскими компаниями».
Он говорил то, что думал. Отсутствие дипломатических отношений не мешало развитию тесных торговых контактов. С середины 70-х годов и далее иракский гражданский импорт из Соединенных Штатов значительно вырос и, в конце концов, превысил импорт из Советского Союза. К началу 1980-х гг. представительство американских интересов в Бельгийском посольстве в Багдаде, насчитывавшее 15 американских дипломатов, значительно возросло. В Иракской столице действовали приблизительно 200 американских бизнесменов. В 1977 году американский экспорт в Ирак достиг 211 миллионов долларов, через два года он превысил 450 миллионов. В 1978 году около 700 иракцев учились в Соединенных Штатах, а к 1980 году это число утроилось. Поэтому было не столь уж удивительно, когда в феврале 1979 года Саддам дал понять, что готов установить прямые дипломатические отношения с Соединенными Штатами, если это поможет арабскому миру.
Довольно интересно, что восприятие Саддамом Великобритании в некоторых отношениях было более отрицательным, чем его взгляд на Соединенные Штаты. С одной стороны, потенциальная политическая и экономическая полезность Великобритании для замыслов Саддама была заметно ниже. С другой стороны, в Ираке не забыли британской колониальной власти. Еще в большую ярость приходил Саддам оттого, что англичане охотно разрешали иракским политическим эмигрантам, прежде всего коммунистам, публично выражать свое недовольство его режимом. Так же раздражала его британская критика французской ядерной сделки с Багдадом и то, как они поступали с иракскими дипломатами, замешанными в террористических актах. Например, в июле 1978 года, после убийства высланного иракского премьера Найифа в Лондоне, британское правительство объявило одиннадцать иракских официальных лиц «персонами нон грата» и приказало им покинуть страну. Ирак ответил тем же самым. В сентябре британский подданный был арестован в Багдаде, будто бы за экономический шпионаж и попытку дать взятку, и иракцам было запрещено выезжать в Соединенное Королевство. Была издана специальная директива, инструктирующая министерства и государственные организации не подписывать контрактов с британскими компаниями без особого разрешения властей. Через год, в мае 1979 года, британский бизнесмен был приговорен к пожизненному заключению по обвинению в «экономическом шпионаже». Это была типичная для Саддама тактика, требующая, чтобы и волки были сыты, и овцы целы: получать от Запада то, что ему нужно, но близко его не подпускать, чтобы не подорвать свою репутацию убежденного националиста. И только в июле 1979 года отношения начали теплеть: после визита английского министра иностранных дел лорда Каррингтона в Багдад Ирак снял эмбарго на торговлю с Великобританией.
Взрыв активности Саддама на международной арене затронул и Ближний Восток, где он вернулся к своей старой теме арабского национализма. Он выступил в защиту арабского дела 8 февраля 1980 года. Обращаясь к восторженной толпе на праздновании семнадцатой годовщины прихода к власти Баас, Хусейн зачитал Национальную Хартию, состоящую из восьми пунктов — тщательно разработанную программу формирования политики ради единства арабских государств. Хартия подчеркивала политику неприсоединения со стороны Ирака и, играя на чувствительной струне панарабского коллективного сознания, призывала к прекращению любого иностранного присутствия в странах арабского мира. Осуждая присутствие супердержав в регионе, он подчеркивал, что интересы арабов «могут быть защищены и осуществлены только арабами и никем другим». Затем Хартия призывала к запрещению, в соответствии с Хартией Лиги арабских стран 1945 года, применения силы между арабскими государствами: «Разногласия, которые могут возникнуть между арабскими государствами, должны решаться мирным путем, в соответствии с принципами совместных национальных действий и высших арабских интересов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124