Так что, по сути — это и не канал, не технология управления спецслужбами, а способ их некоторого сдерживания, недопущения в запретные социальные зоны.
Предполагается (и всячески пропагандируется), что действительными выразителями интересов общества и самой его ценной части — интеллигенции — являются институты гражданского общества, которые, якобы, в состоянии осуществлять контроль деятельности спецслужб с позиций интересов всех. Эти легенды обрели статус аксиом, доказательств которым никаких не надобно. Но достаточно внимательно и трезво оценить природу этих спасительных институтов гражданского общества, чтобы придти к грустным выводам: создание жизнеспособных политических партий, общественных организаций, СМИ намертво зависит от наличия достаточного источника финансирования хотя бы технического аппарата и создания ему условий функционирования. Но здесь, как и везде: в «открытом» обществе кто платит, тот и определяет задачи для партии, общественной организации. Практически за каждой функционирующей такого рода структурой в современном мире стоит финансовый либо промышленный капитал со своими до боли знакомыми однообразными интересами, главный из которых здесь один: подготовка «своей» политической рассады, защита своих грядущих прибылей в грядущих парламентах, правительствах. Если в современных обществах такие структуры и пытаются оказать давление через СМИ на спецслужбы страны, то только по «просьбам и нуждам» своих «спонсоров». Сказать, что это вредно, противозаконно — нельзя. Это — ничуть не хуже всех ныне практикуемых способов и средств контроля спецслужб. Более того, это определенно предоставляет многим публицистам, иным представителям творческой и научной интеллигенции время от времени высказывать свои вполне разумные и полезные соображения, обоснованную конструктивную критику служб безопасности государства. Но не обеспеченные никакими санкциями, никакими руководящими «разъяснениями» и настоятельным спросом, эти полезные сигналы со стороны немногочисленных групп общества необязательны для спецслужб, работающих всегда в условиях перенасыщенности множественными объективными, а больше субъективными императивами. А потому чаще всего остаются быстро гаснущим приятным звуком, не вызвавшим никаких следствий — нигде, ни у кого. Разве что иные осмотрительные руководители служб безопасности постараются устранить кое-какие особо раздражающие формы деятельности своих сотрудников. Но и это все-таки результат: блюсти внешние приличия — уже значимый признак более высокой общественной культуры официального учреждения. Хоть эта синица в руках. По крайней мере, ныне в России некоторые СМИ непривычно много критикуют милицию — за избиения и пытки задержанных, арестованных. Но никто не упрекнул федеральную службу безопасности, что в ее местах предварительного заключения издеваются над людьми, истязают их, не дают нормально спать, даже просто некорректно, грубо обращаются с подопечными.
В целом спецслужбы, конечно, управляемы, прежде всего, радикально-административными средствами, позволяющими реформировать, распускать отдельные спецслужбы, смещать и назначать им руководителей. Правда, это — прерогатива 1-2 высших должностных лиц государства. Целесообразность и эффективность этого способа управления в каждом конкретном управленческом акте — своя: зависит от того, с какими намерениями это делается, насколько умело и квалифицированно. Парламентарии и правительство в состоянии заставить спецслужбы слышать себя тем, что могут изменить размеры, структуру и порядок финансирования спецслужб, существенно снизив их способность решать глобальные задачи, содержать подобающие по численности штаты, платить впечатляющее денежное содержание своим сотрудникам и т.п. Мотивы таких управленческих действий редко совпадают с действительными интересами государства, чаще — следствие каких-то личных, клановых устремлений, обид.
Вербально, затемняя и пачкая светлый кино образ сотрудника спецслужб — рыцаря без страха и упрека — по-своему в какой-то степени опосредовано управляют спецслужбами и интеллектуалы общества. Их мотивы всегда общественно весьма значимы и понятны: не позволять спецслужбам слишком крепко брать интеллектуальную оппозицию власти за горло. И в этом есть большое практическое значение для общества, эволюционное развитие которого может достаточно быстро развернуть в обратную сторону мощная бюрократическая, полицейская машина, которая всегда терпеть не может критики в свой адрес.
В целом, эти составляющие и являют совместными усилиями (чаще разнонаправленными) тот аморфный институт государственного и общественного управления спецслужбами в современных социумах, кое-как функционирующий в периоды очевидных кризисов в деятельности служб государственной безопасности.
Прямыми и косвенными признаками таких непорядков может, к примеру, явиться необычно частое привлечение действующих и бывших сотрудников спецслужб к уголовной ответственности за тяжкие преступления в составе организованных преступных групп. Об этом же свидетельствует в стране террористических актов с массовой гибелью людей, обилие серьезнейших техногенных катастроф, обширный внутренний нелегальный рынок армейского оружия, боеприпасов. Серьезнейший признак неблагополучия в службах госбезопасности — опасное для здоровья нации засилье в массовой розничной продаже просроченных продуктов, напитков, фальсифицированной продукции, медикаментов, средств гигиены, предметов длительного использования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170