Можете итти!
Прапорщик слегка прикусил губу, сделал пол-оборота кругом и вышел.
Старый швейцар в синей ливрее с удивлением смотрел, как прапорщик,
выйдя из кабинета, в котором помещался комендант Зимнего дворца, прило-
жил тыльной стороной руку к пылающей щеке и бросился бежать по коридору.
В полутемном коридоре, слабо освещенном сверху, лениво слонялись туда
и назад дворцовые служителя.
Вокруг было пусто, сонливо - как-будто все, что происходило на ули-
цах, на площадях, в казармах, в правительственных зданиях Петрограда, не
имело ни малейшего отношения к этим холодным, пустым комнатам - бывшей
императорской резиденции, ставшей на несколько часов защитными постами
потерявшейся армии, верной потерявшемуся правительству.
Прапорщик прошел несколько комнат и наткнулся на высокую перегородку,
разделявшую зал на две неравных части.
За стеною слышались голоса и кто-то смеялся.
Он отворил дверь; юнкер, стоявший на часах, опершись на винтовку,
схватившись за примкнутый штык рукою, - молча посторонился.
За перегородкой в конце коридора находилась столовая, богато инкрус-
тированная черным деревом; вдоль стен, на паркетном полу лежали больнич-
ные матрацы, пол был усеян окурками папирос, огрызками хлеба, пустыми
бутылками от дорогих французских вин, десятки лет сохранявшихся в импе-
раторских подвалах.
Юнкера Владимирского, Михайловского, Павловского училищ, веселые и
равнодушные, оживленные и безучастные, вооруженные и безоружные, бродили
туда и назад в табачном дыму между больничными матрацами.
Никто не обратил особенного внимания на офицера, появившегося из час-
ти дворца, отведенной Временному правительству.
Высокий рыжеватый портупей-юнкер пристально вгляделся в него, чуть
пьяными глазами, видимо принял его за своего знакомого и весело припод-
няв над головой бутылку белого бургундского вина, прокричал чью-то чужую
фамилию.
Прапорщик изредка проводя рукой по лицу, пылавшему яркой краской,
молча прошел мимо, в одну из комнат, на стенах которой стройными рядами
висели огромные, в тяжелых рамах, картины. На каждой картине, выбросив
вперед голову, напружинив поддернутое вверх тело, выгнув грудь, марширо-
вали солдаты.
Прапорщик молча остановился перед одной из картин - на ней император,
создатель фрунтового государства на белой лошади с высоким султаном меж-
ду настороженных ушей, принимал парад лейб-гвардии Преображенского пол-
ка. В стекле массивной, позолоченной рамы, отражались колонки ружей,
составленные вдоль стены, и пулеметы, стоявшие на подоконниках. Окна бы-
ли открыты.
За пулеметами в неясной, беловатой отмели стекла маячила Дворцовая
площадь.
- Каков строй! - быстро сказал кто-то над самым ухом прапорщика - ка-
ков строй! Вот это, извольте взглянуть, русская армия!
Прапорщик обернулся и отступил в сторону: это говорил короткий чело-
век с начинающей лысеть, коротко остриженной, головою.
- Капитан Воронов, к вашим услугам.
- Прапорщик Миллер, - сказал прапорщик, слегка отворачивая голову,
чтобы не чувствовать едкого запаха спиртного перегара.
- Может-быть... большевик?
- Если бы я был большевиком, мое место было бы не в Зимнем дворце! -
запальчиво ответил прапорщик.
Капитан качнулся, прикрыл глаза.
- Ну и что же, теперь среди прапорщиков сколько-угодно большевиков.
Да и не в большевиках дело! Дело в том... в том, что лучшие традиции на-
шей армии пошли прахом. Посмотрите на юнкеров! Они - будущие офицеры, а
есть среди них хоть один аристократ? Защитники отечества! Каждый солдат
может без всякого труда попасть в юнкерскую школу... Нет, к дьяволу, к
дьяволу!..
- Каждый солдат такой же гражданин Российской Республики, как и вы,
господин капитан, - сухо отвечал прапорщик.
- Правильно! - весело закричал тот, приподнимаясь на носках и с
пьяным удовольствием разглядывая своего собеседника - не спорю, милый
молодой друг... Только знаете ли, что? Нужно бежать отсюда... Мы еще не
сыграли нашей партии, но... но, может-быть, лучше ее и не начинать!
Честь, честь отменили, мерзавцы... - сказал он вдруг с горечью - Рабочие
депутаты, сволочи! Государственные люди!
Прапорщик молча отвернулся от него и подошел к окну.
На площади, неподалеку от главного входа в Зимний стояли в строю три
роты юнкеров в длиннополых шинелях. Высокий энергичный человек говорил
им что-то, упрямо наклонив голову, сдержанным и коротким движеньем выб-
расывая вперед правую руку.
Сквозь открытое окно до прапорщика долетело несколько фраз.
- Мятеж большевиков наносит удар делу обороны страны... сорвать Учре-
дительное собрание... Необходимо вырвать, наконец, почву из-под ног
большевизма... В ваших руках спасение родины, республики и свободы.
Юнкера с металлическим стуком взяли винтовки на плечо, беглым шагом
перешли через площадь и исчезли под аркой Штаба.
- Тяжело! - сказал за его спиной тот же пьяный голос, - не то что-то,
не то все, не... не то, пустота какая-то вокруг, прапорщик!

4.

- Десять человек в комнату семьдесят девять! Немедленно!
Военный, с красной повязкой на рукаве, появившийся на пороге комнаты,
в которой прибывающие красногвардейские отряды устроили что-то в роде
штаба, исчез так же быстро, как появился.
Из коридора на мгновение донесся шум, топот, гуденье - дверь захлоп-
нулась и все стихло.
- Очередь пятому десятку! - весело прокричал мальчишка лет шестнадца-
ти и застучал винтовкой об пол. - Лангензиповцы поперли!
1 2 3 4 5 6 7 8