А если - шарами, стало быть, Великий Завистник догадается (или уже догадался), где искать Лекаря-Аптекаря, Петьку и Старую Лошадь. А если он догадается...
Самолеты в Мухин не ходят, а нужно было спешить, и Великий Завистник вытащил из чулана Сапоги-Скороходы. Они валялись среди старого хлама много лет, но механизм еще действовал, если его основательно смазать. Плохо было только, что за ним увязалась Лора.
- Я знаю, я все знаю! - кричала она. - Ты думаешь, я не слышала, что тебе сказал Гусь?
- Он сказал "га-га"! - кричал в ответ Великий Завистник. - Клянусь тебе, больше ни слова!
- Нет, не "га-га"! Он сказал, что видел на Пете твой ремешок.
- Ну и что же? Подумаешь! Ну и видел!
- Нет, не подумаешь! А-а-а! Теперь ты съешь его. Я знаю, превратишь в какую-нибудь гадость и съешь!
- Ничего подобного, и не подумаю! Действительно, охота была! Успокойся, я тебя умоляю.
- Не успокоюсь!
И она действительно не успокоилась, так что пришлось, к сожалению, взять ее с собой. Это было неразумно - прежде всего потому, что для Лоры нашлись только Тапочки-Скороходы, которые все время сваливались с ее косолапеньких ножек.
В первый раз они свалились на лестнице - левая на седьмом этаже, правая на третьем, так что Великому Завистнику пришлось дать своим сапогам задний ход.
Потом слетела только правая тапочка. Это случилось, когда Лора шагала через Москву-реку и левая нога была уже на том берегу, а правая еще на этом.
- Мы опоздаем, они опять убегут! - кричал в отчаянии Великий Завистник. - Я не съем его, даю честное благородное слово! Останься, я тебя умоляю!
- Ни за что!
- Хочешь, условимся? Я вежливо попрошу у него ремешок, и только, если он не отдаст...
- А-а-а!
Лора заплакала так горько, что пришлось вернуться за тапочкой и уже заодно подвязать ее старым шнурком от ботинок.
Между тем они могли не торопиться, потому что ни Лекарь-Аптекарь, ни Петька, ни тем более Старая Лошадь не собирались бежать. Правда, когда диктор сказал "оборудована голубыми шарами", Лекарь-Аптекарь, схватившись за голову, крикнул Петьке: "Запрягай!" - и принялся укладывать банки и склянки. Но, выйдя во двор в своем длинном зеленом пальто, с сумкой на боку, в шляпе, из-под которой озабоченно торчал его озабоченный нос, он увидел, что Петька, сняв с себя ремешок, подвязывает его к упряжи вместо лопнувшей уздечки.
- Откуда у тебя этот ремешок? - визгливо закричал Лекарь-Аптекарь.
- Тпру-у-у!.. А что?
- Я тебя спрашиваю, откуда...
- Видите ли, в чем дело, дядя Аптекарь, - смущенно начал Петька. - Я его взял... Ну там, знаете... на Козихинской, три.
Дрожащей рукой Лекарь-Аптекарь взял ремешок и засмеялся.
- И ты молчал, глупый мальчишка? Ты носил этот ремешок и молчал?
- Видите ли, дяденька, он валялся... то есть он висел на спинке кровати. Ну, я и подумал...
- Молчи! Теперь он в наших руках!
"Теперь они в моих руках!" - думал, вытягивая губы в страшную длинную трубочку, Великий Завистник.
До Мухина осталось всего полкилометра, и он снял сапоги, чтобы не перешагнуть маленький город.
Мрачный, втянув маленькую черную голову в плечи, он появился перед аптекой "Голубые Шары", и хотя был немного смешон - босой, с Сапогами-Скороходами, связанными за ушки и висящими за спиной, - но и страшен. Так что все одно временно и улыбнулись и задрожали.
Он появился неожиданно. Но Лекарь-Аптекарь все-таки успел придумать интересный план: закрыть все окна и молчать, а когда он подойдет поближе, выставить плакат: "У нас все прекрасно". А когда подойдет еще поближе - второй плакат: "Мы превосходно спим". Еще поближе - третий: "У Заботкина - успех", еще поближе - кричать по очереди, что у всех все хорошо, а у него - плохо.
В общем, план удался, но не сразу, потому что Великий Завистник сперва притворился добреньким, как всегда, когда ему угрожала опасность.
- Мало ли у меня аптекарей, - сказал он как будто самому себе, но достаточно громко, чтобы его услышали в доме. - Один убежал - и бог с ним! Пускай отдохнет, тем более, он прекрасно знает, что до первого июля чудеса в моем распоряжении.
Петька выставил в окно первый плакат.
- Ну и что же? Очень рад, - сказал Великий Завистник. - И у меня все прекрасно.
Петька выставил второй плакат - "Мы превосходно спим", и Великий Завистник слегка побледнел. Как известно, превосходно спят те, у кого чистая совесть, а уж чистой-то совести во всяком случае позавидовать стоит.
Он закрыл глаза, чтобы не прочитать третий плакат, но из любопытства все-таки приоткрыл их - и схватился за сердце.
- Вот как? У Заботкина - успех? - спросил он, весело улыбаясь. - А мне что за дело? Кстати, хотелось бы поговорить с тобой, Лекарь-Аптекарь. Как ты вообще? Как делишки?
- Да-с, успех! - собравшись с духом, закричал Лекарь-Аптекарь. - Надо читать газеты! За "Портрет жены" он получил Большую Золотую Медаль. Пройдет тысяча лет, а люди все еще будут смотреть на его картину. Кстати, он и не думал умирать.
- Вот как?
- Да-с. Вчера купался. Ныряет как рыба! Что, завидно?
Великий Завистник неловко усмехнулся:
- Ничуть!
- Счастливых много! - крикнул Портной, - Я, например, влюблен и на днях собираюсь жениться! Что, завидно?
И они наперебой стали кричать ему о том, что все хорошо и будет, без сомнения, лучше и лучше. А так как он был Великий Нежелатель Добра Никому и завидовал всем, кто был доволен своей судьбой, зависть, которой было полно его сердце, выплеснулась с такой силой, что он даже почувствовал ее горечь во рту.
- Папочка, пойдем домой, - испуганно взглянув на него, прошептала Лора.
Теперь кричали все, даже Гусь, который перекинулся к Лекарю-Аптекарю - просто на всякий случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35