Вскоре парень снова появился в лагере и с явным смущением подал мне свою добычу, говоря: «Бвана, кажется, здесь только один рог.»
У меня от восторга перехватило дыхание, когда я увидел, что рога срослись, действительно как бы слившись в один. Я поскорее уплатил требуемую цену в две рупии и бережно упаковал покупку. Заполучить такую редкость, да еще вблизи от города – большая удача.
Дальнейший путь до Килосы, куда мы пришли в середине сентября, был довольно однообразен; Джумбо освоился со скитальческой жизнью и шел бодро, хотя по-прежнему плохо переносил полуденную жару. Это учитывалось при выборе маршрута, а в тех случаях, когда все же приходилось делать значительный переход по открытой местности, над ним несли развернутое полотнище палатки; надо думать, что он был первым слоном, шедшим по африканской земле под зонтиком. Путешествие облегчалось и тем, что капитан Нигманн отправил с нами полицейского, в чьи обязанности входило обеспечивать нас надлежащим приемом во всех селениях. Он относился к своему заданию очень ревностно, и никаких проблем с кормом и отдыхом для слоненка больше не возникало.
Килоса показалась мне похожей на индийскую деревню. Это впечатление создают окружающие ее плантации бананов, папайи и тенистые пальмовые рощи. Теперь, когда я пишу эту книгу, к ней уже проведена железная дорога и, вероятно, окрестный пейзаж приобрел вполне цивилизованный облик.
В Килосе нас радушно принял окружной начальник г. Вестхаус со своей супругой.
Теперь меня отделяла от железной дороги лишь сравнительно узкая полоса пустыни Маката. Я решил пересечь эту безлюдную и засушливую область за два ночных перехода. По дороге пришлось сделать десятикилометровый крюк, чтобы напоить джумбо и дать ему всласть «умыться» – дальше предстоял безводный участок пути.
Когда до Морогоро оставался час или два, я оставил караван на попечение Шефера и, прибавив ходу, поспешил вперед. У меня была вполне законная причина – подготовить все для приема Джумбо и размещения каравана; но было и тайное желание – я очень хотел уклониться от участия в триумфальном шествии, в которое неизбежно превращался наш приход в любой город. Ничего не поделаешь – я не римский император, быть центром всеобщего внимания – не по мне.
В четверг, рано утром, караван вступил в Морогоро, и когда волнение утихло, я присоединился к нему. Впервые за четыре года я шел по улицам настоящего города, и впервые чувствовал себя немного растерянным и смущенным – особенно когда очутился в вестибюле отеля «Кайзерхоф», где одетые в белое европейцы с недоумением косились на мою потрепанную форму цвета хаки и дочерна загоревшую кожу. Но я был счастлив, что сумел, несмотря на все трудности, достичь поставленной цели, и мое самолюбие не замечало мелких уколов – я с радостью жал каждую протянутую руку. К тому же среди постояльцев отеля оказался мой старый знакомый, ныне покойный Кнохенхауер – мы вместе охотились на реке Бвемкуру. Нескольких его слов хватило, чтобы местное общество признало меня своим достойным сочленом. Вечером, сидя в баре, я не раз имел удовольствие, отвечая на вопрос, откуда я прибыл, говорить: «С Западного побережья!» – а когда глаза собеседника округлялись от удивления, небрежно добавлял – «И еще слона с собой прихватил.»
Можно сказать, что прибытие Джумбо открыло новую эпоху. Воспоминание об огромном животном, бежавшим за европейцем, как собака, чуть ли не через всю Африку, так поразило воображение местных жителей, что они еще долго, определяя дату какого-нибудь события, выражались так: «Это было примерно в то время, когда в Морогоро пришел слон.»
Поезд в Дар-эс-Салам отправлялся через сутки. Джумбо без всяких возражений прошествовал вместе со сторожем в отведенный ему вагон, и вскоре мы выгрузились в крупнейшем и старейшем порту Восточной Африки. На первое время слоненка удалось пристроить в саду отеля, но надо было срочно найти ему какое-то более надежной жилье. Я не хотел надолго задерживаться в Дар-эс-Саламе, так как собирался в новую экспедицию в область Руфиджи. Меня выручил из затруднения г. Пфайфер, тогдашний редактор «Германской Восточно-Африканской газеты»; он любезно предложил позаботиться о слоненке до моего возвращения.
Разумеется, Джумбо быстро завоевал популярность и стал всеобщим любимцем. Слоны вообще отличаются великолепной памятью, и он с выгодой использовал свой природный дар, запоминая каждый дом, где его угостили чем-нибудь вкусненьким. В дальнейшем во время прогулок он неизменно навещал по очереди всех своих благодетелей и, конечно, ни от кого не уходил без гостинца. Не довольствуясь этими доброхотными даяниями, Джумбо не обходил вниманием и незнакомых людей. Так, однажды он решил заглянуть в продуктовый магазин, принадлежавший одному индийцу. Хозяин вместе со слугой стали гнать прочь нахального попрошайку; тогда он быстро зачерпнул хоботом пару фунтов муки из открытого мешка и дунул на своих обидчиков. Оставив людей барахтаться в плотном белом облаке, Джумбо покинул негостеприимную лавку и чинно проследовал дальше.
Другая история связана с негритянкой весьма юного возраста, решившей подшутить над прожорливым слоненком. Она стала манить его пустой бутылкой. Обрадованный Джумбо, думая, что его хотят угостить глотком молока, схватил бутылку, но, обнаружив обман, обиделся; громко сопя, он направился к девчонке. Та обратилась в бегство, но Джумбо успел поймать хоботом кончик ее одежды, представлявшей собой просто кусок ситца, пару раз обернутый вокруг талии и перекинутый через плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86