Он столь мал, что вы можете только жить в нем, но он настолько живой, витальный, что он дает вам жизнь.
Запомните, он словно атом, так мал, что его нельзя увидеть. Его еще никто не видел, даже ученые. Вы можете видеть только следствия. Они сумели взорвать его: Хиросима и Нагасаки были последствиями. Мы видели пылающую Хиросиму, погибли больше сотни тысяч людей — это следствие. Но ни один человек не видел, что произошло внутри атомного взрыва. Никто не видел атом своими собственными глазами. Все еще не существует инструментов, чтобы увидеть его.
Время атомично, этот момент тоже атомичен. Никто не может его увидеть, потому что в тот момент, когда мы видим его, он уже прошел. За время, которое требуется для того, чтобы увидеть, он уже ушел — река утекла, стрела переместилась; и никто никогда не видел время. Вы продолжаете использовать слово «время», но если вас просят определить это понятие, вы теряетесь.
Кто-то спросил Святого Августина: "Объясни, что такое Бог. Определи Бога. Что ты имеешь в виду, когда ты произносишь слово «Бог»?
И Августин ответил: «Это все равно как пытаться объяснить, что такое время. Я могу говорить о нем, но если вы просите его определить, объяснить, что это такое, я теряюсь».
Поспрашивайте людей: «Что такое время?» («What is the time?» (англ.) — букв.: «Сколько времени?», другой вариант перевода: «Что такое время?»). Они посмотрят на часы и ответят. Но если вы действительно спрашиваете: «Что такое время?» («What is the time?»), если вы спрашиваете определение, объяснение, тогда часы не помогут.
Можете ли вы определить время? Никто никогда не видел его, его невозможно увидеть. Если вы оглядываетесь, следите за ним, оно уже прошло; если вы думаете о нем, то его еще нет. Когда вы не думаете, когда вы не смотрите, не следите, когда вы просто есть, то есть и оно. Вы живете его, живете им, живете в нем. И святой Августин прав: «Бога можно пережить, но нельзя увидеть». Время тоже можно пережить, прожить, но увидеть его нельзя. Время — не философское понятие, оно экзистенциально (просто существует). Бог тоже не философичен, он экзистенциален. Люди живут им, но если вы настаиваете на определении, на объяснениях, они промолчат, они не смогут ответить. И если вы можете быть в этом моменте, в настоящем, то двери всех таинств откроются вам.
Так отбросьте все желания, протрите глаза, успокойтесь внутренне, откажитесь от всех стремлений, даже от стремления к Богу. Все стремления — это одно и то же, к роскошному лимузину, к Богу, к большому дому — нет никакой разницы. Стремление — это всегда стремление. Не стремитесь — просто будьте. Даже не смотрите — просто будьте! Не думайте! Пусть будет этот момент, а вы в нем, и внезапно у вас появится все — ибо появится жизнь. Вдруг все начинает изливаться на вас, и тогда этот момент становится вечностью, и тогда время перестает существовать. Теперь всегда — сейчас. Это сейчас никогда не заканчивается, никогда не начинается. Но теперь вы в нем, а не снаружи. Вы вошли, вы влились в целое, вы поняли, кто вы есть.
Теперь постарайтесь понять сутру Чжуан Цзы о потребности побеждать. Из чего рождается эта потребность — побеждать? Все стремятся к победе, стремятся к выигрышу, но почему возникает эта потребность побеждать?
Вы ни под каким видом не сознаетесь, что вы уже победили: что вы оказались живы. Вы уже победитель и ничто большее невозможно, все, что может быть, уже есть у вас. Вы уже император, и не нужно завоевывать никакого королевства. Но вы не понимаете этого, вы не видите красоты жизни, уже доставшейся вам. Вы не ведаете тишины, мира, не осознаете того блаженства, которое уже есть.
А поскольку вы не осознаете этого своего внутреннего королевства, вы постоянно ощущаете потребность в чем-то большем, в какой-нибудь победе, чтобы доказать, что вы не нищий.
Однажды Александр Великий явился в Индию — чтобы побеждать, разумеется. Если вам не надо побеждать, то вы никуда не пойдете. Зачем утруждать себя? И в Афинах было прекрасны, ни к чему было бы отправляться в такую даль.
По пути он прослышал, что на берегу реки живет мистик, Диоген. А Александру много о нем рассказывали. В те дни, особенно в Афинах, на устах были два имени — одно из них было: Александр, другое было: Диоген. Они были двумя противоположностями, двумя полярностями. Александр был императором, пытающимся создать королевство, которое распростерлось бы от одного края земли до другого. Он хотел владеть всем миром; он был завоевателем, человеком, стремящимся к победе.
А Диоген был полной его противоположностью. Он жил голым, ни одной вещью он не владел. Вначале у него была чаша для подаяния, он пил из нее воду и иногда пользовался ею, чтобы просить подать ему еды. Но как-то раз он увидел собаку, лакающую воду, и немедленно выбросил прочь свою чашу, воскликнув: «Если собаки пьют прямо так, неужели же я не смогу? Собаки настолько разумны, что они могут обходиться без посуды. Я, должно быть, совсем сдурел, что таскал с собой эту чашу, она — пустое бремя».
Он принял ту собаку в качестве учителя и пригласил пса жить с ним, раз тот был столь разумен. Ведь пес указал ему, что чаша его была ненужной ношей — сам он не сознавал этого. И с тех пор пес остался с ним. Они спали вместе, вместе ели. Тот пес был его единственным другом.
«Почему ты дружишь с этим псом?» — задал кто-то Диогену вопрос.
«Он разумнее так называемых человеческих существ, — ответил тот. — Я был гораздо глупее, пока не встретил его. Наблюдая за ним, изучая его, я стал более чутким, восприимчивым. Он живет в „здесь и сейчас“, не заботясь ни о чем, ничем не владея. И он так счастлив, что, не имея ничего, он имеет все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114